Геноцид карпаторусских москвофилов – замолчанная трагедия ХХ века
Шрифт:
О.А. Мончаловский «Литературное и политическое украи-нофильство», Львов, Типография Ставропигийского института, 1898.
Иеромонах Тарасий (Курганский) «Великороссийское и малороссийское богословие». Киев, 1913 г.
Проф. Зызыкин «Патриарх Никон и его государственные и церковно-канонические идеи». Варшава, 1928.
И.И. Лаппо «Идея единства русского народа в Юго-Западной Руси в эпоху присоединения Малороссии к Московскому государству». Прага, 1929.
Проф. Одинец «Возникновение русской государственности и идея русского единства». Париж, 1939.
Акты Южной и Западной России. Киев. 1879.
Проф. В. Завитневич «Палинодия» Захария Копыстенского и литературная полемика южнонорусов с латино-униатами. С.Петербург, 1879
М.О. Коялович «Лекции по истории Западной России». М 1876.
Г. Карпов. В защиту Богдана Хмельницкого. Москва, 1890.
Г. Карпов «Критический опыт разработки главных русских источников до истории Малороссии относящихся». Москва, 1870.
27. Южная Русь. Очерки, исследования и заметки. С.-Петербург, 1905.
Кирилл Фролов,
зав. отделом Украины Института Стран СНГ, Глава Московского отделения Союза Православных Граждан
Историческая
действительность и националистическая
мифология
Многие исторические публикации, написанные с украинских сепаратистских позиций, описывают взятие. Киева войсками Андрея Боголюбского в XII веке (1169 г.). При этом читателю внушается мысль, что Киев
Не было в то время этнических различий между русскими и украинцами; одни и те же книги читались и в Киеве, и в Новгороде, одни и те же князья княжили то в «России», то на «Украине». (Например, Остромирово Евангелие было написано в Киеве для новгородца, а Владимир Святой и Ярослав Мудрый княжили сначала в Новгороде, а затем только в Киеве.) Бессмысленно искать повод для вражды между русскими и украинцами в этой эпохе, как это иногда делает украинская национальная историография. В заключение этой темы остается добавить, что «украинские» левобережные и правобережные князья продолжали свои традиционные усобицы и накануне разгрома Киева Батыем. В 1235 г. черниговские князья Михаил и Изяслав отвоевали владение Киевом у Данилы Галицкого, который вновь захватил Киев в 1238 г., когда войска Батыя были уже на Руси.
Русь, разъединенная внутренними усобицами, не могла устоять перед напором дисциплинированных войск Монгольской империи, к тому времени уже объединивших силы многих степных племен. В трудное время, последовавшее за монгольским завоеванием, Русь пытались разодрать на части шведы, немцы и литовцы. В этих условиях Александр Невский и его потомки в Северо-Восточной Руси проводят политику объединения русских земель в единое государство. Признавая власть ордынских ханов (сила солому ломит) и подавляя преждевременные против нее выступления, они постепенно выторговывают себе право самостоятельно решать внутренние вопросы и собирать дань без участия монголов. Положительные результаты этой политики видны из сравнения Северо-Восточной Руси с Юго-Западной Русью, отдавшейся литовцам и полякам вскоре после монгольского завоевания. Северо-Восточная Русь под властью монголов сохраняет свою национальную, религиозную и политическую самобытность: русский извод церковнославянского языка остается в ней не просто господствующим, но фактически единственным литературным языком; центр русского православия из Киева перемещается во Владимир-Суздальский (1299 г.), а затем — в Москву (1322 г.); русские князья, потомки Рюрика, включая перебежавших из «Литвы» Волконских, Оболенских, Пожарских и т. п., составляют русскую аристократию и выдвигают из своей среды самодержавного монарха; уже в XIII веке успешно отражаются нападения шведов, немцев и литовцев, а позже объединенная Россия разбивает монголов на Куликовом поле и самостоятельно освобождается из-под монгольской власти. С другой стороны, в Юго-Западной Руси господствующим языком постепенно становится польский, оказавший сильное влияние на развитие украинского и белорусского языков; церковь подвергается гонениям и насильственной унии; Рюриковичи исчезают и заменяются вначале литовскими князьями, а затем польскими магнатами; страна до XVII века включительно не может самостоятельно освободиться от иноземного ига и вынуждена просить в этом деле помощи у соседей Московского государства.
Между тем украинская сепаратистская пропаганда не устает обвинять москалей в поклонении татарским ханам, противопоставляя «татарскому прихвостню» Александру Невскому (или его внуку Иване Калите) его современника и своего героя Данилу Галицкого, получившего от Римского папы королевскую корону. При этом делается вид или прямо утверждается, что Данило не только не кланялся монголам, но и чуть ли не единственный во всей Руси организовал им сопротивление. Посмотрим же, что говорит об этом галицко-волынская летопись 6748 (1240 г.): «[Под этим годом летопись вначале описывает штурм монголами Киева и разгром Галиции. ] Прежде того ехал бе Данило князь ко королеви Угры, хотя имети с ним любовь сватьста. И не бе любови межи ними, и воротися от короля. И приеха в Синеволодьско во манастырь святыя Богородицы. Наутрея же, востав, виде множество бежащи от безбожных татар и воротися назад в Угры… Иде изо Угор в Ляхы на Бардуев и пиде в Судомир… [где он встретил свою жену, также бежавшую от монгол в Польшу]…Данилови же рекшу, яко не добро, нам стояти еде близ воюющих нас иноплеменьником, иде в землю Омазовскую ко Болеславу, Кондратови сынови, и власть ему князь Болеслав град Вышгород [где он и оставался до тех пор, «дондеже не прия весть», что монголы ушли в степи. ]» [3].
Таким образом, князь Данило не только не организовывал сопротивление монголам, но и при их появлении бежал вначале в Венгрию (Угры), а затем — в Польшу. В Польше же, не чувствуя себя в безопасности близ галицкой границы, он бежал далее в Мазовию к своему союзнику Болеславу. Но может быть, князь Данило посвятил всю свою жизнь борьбе с монголами? Посмотрим, что говорит об этом та же летопись: 6758 (1250 г.)
«Приде к Батыеви на Волгу, хотящу ся ему поклонити… И поклонися по обычаю их, и вниде в вежю его. Рекшу ему: «Данило, чему еси давно не пришел?.. Пьеши ли черное молоко, наше питье — кобылий кумуз?» Оному же рекшу: «Доселе есмь не пил. Ныне же, ты велишь, — пью.» Он же рече: «Ты уже наш, татарин, пий наше питье.» Он же, испив, поклонися по обычаю их.» [Затем Данило посещает Батыеву жену, которая благосклонно угощает его вином, а не кумысом. ]»…О злее зла, честь татарская! Данилови Романовичу велику, обладавшу Рускую землею: Кыевом и Володимером [Волынским], и Галичем… ныне седит на колену и холопом называется! [Затем летопись упоминает Ярослава Суздальского, отца Александра Невского, погибшего в Орде, и Михаила Черниговского, предпочетшего умереть, но не «поклониться кусту» перед ханской юртой. ] «…Бывшу же князю у них дний К и Е [т. е. 25 дней], отпущен бысть и поручена бысть земля его ему и иже бяху с ним.» [4].
Остается недоумевать, чем же Данило Галицкий был лучше Александра Невского? Тем ли, что ища помощи у поляков и римского папы, он способствовал тому, что Галиция прежде всех других русских земель стала польским воеводством (начало XIV века) и более всех утратила свои древнерусские корни? По этому поводу вспоминается бессмертный Тарас Бульба: «Ну что, сынку, помогли тебе твои
Большая часть Юго-Западной Руси (за исключением Галиции, отошедшей к Польше) вскоре оказалась под владычеством языческих литовских князей, где до брака литовского князя Ягайло с польской королевой Ядвигой и последующей католизацией сохранялась культурная автономия для русских православных. Но уже тогда, в относительно благоприятную для православных эпоху в литовском государстве, киевский митрополит предпочел перебраться из владений литовского князя во Владимир-Суздальский (1299 г.), тогдашнюю столицу Северо-Восточной Руси. Несколько позже митрополит Киевский и Владимирский Петр из теряющего свое значение Владимира хотел было перебраться в более богатую и сильную Тверь, но недальновидный князь тверской оттолкнул его своей грубостью и высокомерием, и митрополит переехал в Москву, местный князь которой, Иван Калита, был с ним в дружеских отношениях (1322 г.). Но когда Москва стала столицей Русской Православной Церкви, она стала притягательным центром для всех русских земель и вскоре настолько усилилась, что затмила Тверь и стала самым важным городом Северо-Восточной Руси. Значение Православной Церкви в жизни древнерусских людей понимали и литовские князья. Поэтому их очень беспокоил тот факт, что православное духовенство и миряне подчиняются московскому митрополиту. Много раз литовские князья пытались установить собственную митрополию, независимую от Москвы, чтобы лишить Москву преимущества церковной столицы. Но константинопольские патриархи, под чьей юрисдикцией находилась тогда Русская Православная Церковь, предпочитали православных русских князей, а не литовских язычников (а позже — католиков) и в течение многих лет отвергали их домогательства. На протяжении полутора веков (1299–1458) единая Русская Православная Церковь управлялась из Северо-Восточной Руси, о чем сепаратистские пропагандисты предпочитают не вспоминать. Однако в середине XV века в Русской Церкви произошел раскол по политическим границам между Литвой и остальными русскими землями. Причиной этому была флорентийская уния Православной и Римо-Католической Церквей (1440 г.), которую Русская Церковь отказалась признавать. В те годы османские турки уже захватили большую часть Византийской империи и осаждали Константинополь. Римский папа предложил византийцам унию церквей взамен на западную военную помощь. Император и Патриарх согласились, хотя, как показали последующие события, общественное мнение среди православных было против унии. Митрополитом Московским и Киевским в то время был грек Исидор, сторонник унии. По принятии унии на соборе во Флоренции и Ферраре (1438–1440), он предпринял путешествие по Восточной Европе. В то же время русские делегаты Собора поспешили домой с тем, чтобы осудить принятую унию. Когда Исидор вернулся в Москву (1441 г.), он был Кардиналом Московским и Всея Руси; на нем был латинский крест, и на своей литургии он помянул римского папу вместо православных патриархов. Это была последняя литургия Исидора в России. Его немедленно арестовали, и собор русских епископов объявил его еретиком. Из Москвы Исидор бежал в Тверь, находившуюся в плохих отношениях с Москвой, Но и там он был арестован местными властями. В конце концов он совсем уехал из России. С этого момента Русская Церковь стала фактически независимой от Константинополя. Вскоре после принятия унии турки захватили Константинополь (1453 г.), и вследствие этого уния очень быстро потеряла всякую привлекательность для греков, которые от нее сами вскоре отказались. Но моментом разногласия между Москвой и Константинополем поспешили воспользоваться литовские власти, в чьих владениях находилось много православных. В 1458 году Казимиру IV удалось посвятить епископа Григория, сторонника унии, в сан Митрополита Киевского; его юрисдикция простиралась на православных, находящихся в польских и литовских владениях. Политическое давление заставило принять новое устройство одного за другим всех живущих в Литве православных епископов, большинство которых были против унии и за единство Русской Церкви. Таким образом. Русская Церковь оказалась расколотой на две митрополии, московскую и киевскую. Поставление независимого от Москвы митрополита в литовских владениях было лишь первым шагом на пути подчинения Православной Церкви католическим властям, которые были заинтересованы в обращении православных в католицизм с тем, чтобы предотвратить сепаратистские настроения среди русских, украинцев и белорусов, живших в их владениях. Политическое давление на православных не прекратилось с отделением литовских епархий от московской митрополии, что естественно вызвало сопротивление православных. В 1481 г. православные князья во главе с Михаилом Олельковичем и Федором Вельским пытались свергнуть Казимира. Потерпев неудачу, они бежали в Москву. По той же причине в 1503 г. отделилась от Литвы и поддалась Москве Черниговская земля, за которой последовали Смоленская, Брянская и Северская (со столицей в Новгород-Северском) земли. (Эти земли были вновь захвачены Польшей через сто с небольшим лет, в смутное время начала XVII в. Смоленск и Брянск был отвоеван Россией в середине XVII в., а Чернингов и Северщина тогда же вошли в состав гетманской Украины, находившейся под российской протекцией.) В 1596 г. оставшимся под польско-литовской властью православным землям была навязана Брестская уния, и на польско-литовских землях вскоре не осталось православной иерархии. Лишь в 1620 г. патриарх Феофан тайно рукоположил 7 епископов в Киеве, в т. ч. одного митрополита, и таким образом восстановил Киевскую митрополию под юрисдикцией Константинопольской патриархии. Киевская православная митрополия продолжала подпольное существование до 1633 г, когда она была узаконена новым королем Владиславом. Вскоре произошло воссоединение левобережной Украины и Киева с Россией (1654 г.), за которым последовало и объединение Русской Церкви (1687 г.), происшедшее с благословения Константинопольского Патриарха, под чьей юрисдикцией находилась киевская митрополия. Сразу же по воссоединении церквей, выходцы из киевской митрополии начинают играть ведущую роль в духовной жизни и даже в руководстве Русской Церкви (Симеон Полоцкий, Стефан Яворский, Феофан Прокопович, Дмитрий Ростовский). Впрочем, и до объединения Русской Церкви Епифаний Славинецкий и его ученики уже сыграли значительную роль в реформе Патриарха Никона.
Как когда-то литовские князья, так и теперь современные украинские националисты хорошо понимают объединительную роль Русской Православной Церкви, противоречащую их разъединительным целям. Поэтому они стараются не только основать «украинскую патриархию» или автокефалию, но и переписать историю таким образом, чтобы доказать изначальную церковную отделенность Украины от России. Пока что им не очень-то везет: ни одна Православная Церковь мира не признала ни «патриархии», ни «автокефалии». Ныне на Украине признающих юрисдикцию Московской Патриархии примерно в 6 раз больше, чем придерживающихся «национального православия». В области же истории Церкви ни одна их ложь не выдерживает и поверхностного столкновения с простейшими историческими фактами.