Геном: исцелённые
Шрифт:
– Опять насчет Артура. Мой ответ – нет! – отрезал Ратаковски.
– Этот ответ я не приму, Ежи, – мягко сказала Габи. – Я понимаю, тебе нужно провести еще ряд исследований. Но время не ждет. Нейролептики уже не стабилизируют его состояние полностью. Только ты можешь ему помочь.
Ратаковски погрузился в раздумья. Он вспомнил сына. Не так давно он и сам узнал цену времени, важность не упустить драгоценные дни, невосполнимые недели.
– Я попробую найти время для его вакцины. Ничего не могу обещать. Но больше не приходи ко мне. Ты знаешь, я боюсь тебя, когда ты так решительно настроена, –
Габи знала. Марк часто говорил ей то же самое.
Бессмертная
Благодаря Эмме, Артур и Тобиас быстро освоились в Cas9. Она умела занять почти весь их день с утра до вечера. Но в те часы, когда Эмма уходила в свою комнату поработать, они бесцельно слонялись вокруг корпусов, исследуя остров. Меньше четырехсот метров в поперечнике – обход Норт-Бразер занял у них пару часов. Корпус для персонала, хранилище, кладовая, корпус Cas9, причал – все, кроме огороженной забором части острова.
Артур и Тобиас начали с хранилища. Бетонный куб с единственным смотровым окошком – нечто вроде подсобки с холодильными камерами. Артур поднялся на цыпочки и посмотрел сквозь стекло. Внутри было темно и холодно, стены покрылись легким налетом изморози. Он смог различить только высокие, метра три высотой, темно-серые очертания морозильных камер, поделенных на пять отсеков. В правом углу каждого отсека горела красная лампочка. Только в некоторых свет был зеленым. Артур решил, что эти отсеки все еще свободны. У дальней стены, рядом с входной дверью, стоял компьютер. Тобиас предположил, что в нем содержится картотека хранилища или данные о состоянии каждой ячейки. Что бы там ни было, они с Артуром никак не могли попасть внутрь и проверить свою теорию.
Мальчики обошли хранилище, свернули на узкие дорожки между клумбами и подошли к корпусу для персонала. Входная дверь была открыта настежь. На электронном табло у стенда отображалась схема корпуса с указанием секций и специализации сотрудников в каждой из них. Жилые части корпуса делились на сектора: по десять комнат в каждом. При заезде жильцов комнаты раздавали по специализации: сотрудники лабораторий популяционной генетики – в одном крыле, лаборанты из цитогенетики – в другом. Специалисты по наследственной патологии и молекулярной диагностике – на втором этаже, разнесенные в разные концы здания. Судя по электронным указателям, на третьем этаже все вместе обосновались лаборанты доктора Ратаковски.
На стенах в холле висели работы Эммы. Один из витражей, высотой от пола до потолка, без рамы, был выставлен прямо у широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Едва заметные прозрачные тросы поддерживали тяжелую конструкцию, снизу стальной поручень, прикрученный металлическими болтами, намертво прикреплял витраж к полу.
По мнению Артура, на полотне было нечто вполне понятное с первого взгляда. Все оттенки желтого стекла, которые только можно было вообразить: солнце в пасмурный день, бледный песочный, яркий лимонный, цыплячий и желтый неоновый – лишь несколько оттенков, для которых у Артура нашлось определение. И посередине, идущие вдоль всего полотна сверху вниз, две перекрученные серебристые полоски – цепочки ДНК. Звеньями послужили неровно отколотые,
Тобиас долго рассматривал витраж. Он подошел ближе, отошел на пару метров, потом совершил этот же маневр еще несколько раз.
– Посмотри внимательно, – он потянул Артура за край футболки и медленно повел его ближе к витражу. – Присмотрись к самой цепочке ДНК.
Артур присмотрелся и, сделав шаг вперед, наконец-то увидел. В слабом, почти незаметном отблеске на серебристом покрытии были различимы буквы. Если не отрывать от них глаз, то при каждом шаге начинали проявляться целые слова.
– Имена и фамилии, – произнес Тобиас, боясь потерять правильный угол зрения.
– Это имена ученых, основателей и первопроходцев геномики, – подхватил доктор Робертс, спускаясь со второго этажа по лестнице. – А также тех, кто до сегодняшнего дня внес неоценимый вклад в ее развитие. Я тоже тут есть. – Марк Робертс показал пальцем на свое имя. – Эмма просто умница. Она сделала нам этот подарок в честь своего выздоровления.
– В корпусе для персонала можно что-то еще посмотреть? Мы с Артуром решили пройтись по острову, пока есть время, – сказал Тобиас.
– Думаю, я могу показать вам нечто интересное. Пойдемте, проведу для вас небольшую экскурсию, – ответил доктор Робертс.
Они поднялись на второй этаж. Вдоль длинного коридора друг напротив друга выстроились двери. Точь-в-точь как в Cas9, на полу была расстелена ковровая дорожка, только темно-синяя.
– Она приглушает шаги. Многие сотрудники работают допоздна. Когда они добираются, наконец, до своих постелей, главное, чтобы ничто не мешало им выспаться.
Доктор Робертс открыл один из пустующих апартаментов.
– Вот это да! – воскликнул Тобиас, уставившись в окно.
Судя по расположению здания, оно должно было выходить в сад. Но вместо этого они увидели темный овал озера со спокойной гладью воды. За ним, белея шапкой снега, под серым небом возвышалась горная гряда. Они глубоко вдохнули ледяной воздух, чистый и сладкий.
– Как такое возможно? – прошептал Артур. Он все еще глубоко вдыхал и медленно выдыхал, следя за облачками пара, вырывающимися изо рта.
– Допускаю, вы еще не видели ничего подобного, – гордо произнес доктор Робертс. – Институт Карпентера стал полигоном для тестирования интерактивных комнат. Смотрите…
Он включил свой планшет. Через несколько секунд пейзаж за окном сменился. Озеро и горы таяли, будто мираж, воздух становился теплее, теперь они чувствовали аромат свежесваренного кофе с первого этажа.
Но это продлилось недолго. Тобиас первым почувствовал знакомый запах хвои – после приступов мать часто приносила ему ингалятор с хвойным запахом, и теперь он давал ему чувство безопасности. Когда они вошли сюда, стены были покрыты простой белой штукатуркой, которая гармонировала с шапками снега за окном. Теперь же Тобиас и Артур словно очутились в лесном доме. Деревянный сруб, дощатый пол, выкрашенный масляной краской желтый потолок. В ветвях вековых сосен за окном путались солнечные лучи. Вырвавшись из игольчатого плена, они падали на пол наискось, продлевая серые тени деревьев и такой же темный прямоугольник подоконника.