Геном «ликвидация»
Шрифт:
— Вот ты и озвучил всю суть. «Всё просчитано заранее», — настаёт черед девушки чуть улыбнуться, но не от радости, а от собственного превосходства. — Я хочу жить там, где люди вместе заботятся друг о друге. Хочу жить там, где то, кем ты родился, не определяет всё твоё будущее. Хочу жить там, где каждый может быть уверен, что лучшее будущее — это не утопия, а дело рук тебя самого, но никак не того набора материала, с которым ты родился. Который ты не в силах изменить.
Ненадолго в помещении устанавливается тишина. Сквозь неё, заставив сердце вздрогнуть, прорывается обессиленный, но довольный голос Алекса:
— Всё так, Эмма.
Глава 24
— Ну а теперь долой все глупые разговоры! — злится Дэниэл, широко раздувая ноздри. Его речь ещё не окончена. — Слишком часто ты, Алекс, спасал тех, кого не надо было спасать. Стремился к собственным целям. Тебе стоило быть осторожнее, ведь то количество людей, которое поступало в Баланс, не могло не вызвать подозрения. Правда, сейчас мы разберёмся с последствиями твоей глупости.
Энн не сразу понимает, что подразумевает под этими словам Дэниэл. Она со всем вниманием наблюдает за тем, как тот подталкивает второго врача к выходу, добавляя что-то вроде: «Я позову тебя через некоторое время, когда понадобится помощь». Девушка не запоминает точных слов. Она хмурится, когда видит, как из белого шкафчика Дэниэл достаёт фонарик и затем подходит вплотную к Алексу. Секундное промедление, а затем вскрик солдата. «Фонарик» утыкается ему в бок, и до Энн доходит, что за предмет в руках у Дэниэла. Алекс дёргается всем телом, инстинктивно уворачиваясь от действия электрошокера, и почти валится на пол, пока Дэниэл не успевает среагировать.
— Нет, мы ещё не закончили, — засопев от натуги, парень вдавливает плечи Алекса обратно в операционный стол. Нажимает на кнопку у изголовья, и тотчас конечности солдата фиксируются верёвками. То же самое, пока Энн не успела опомниться, Дэниэл делает и с девушкой.
Проснувшийся Алекс вскидывает руки, но те оказываются надёжно зафиксированными. Он рычит и сплёвывает в сторону.
— Сукин сын, тебе не пройдёт это даром.
Но Дэниэл его не слышит и делает пару шагов в сторону ступней солдата. Небрежно сбросив с него ботинки и стянув носки, подносит электрошокер ближе.
— Не надо! — Энн с трудом сдерживает тошноту и выкрикивает из последних сил. Но её здесь не существует, никто её не слышит. Дэниэл увлечён пыткой, а Алекс трясёт ногами и пытается подтянуть их к себе. Ничего не выходит. Новый разряд вновь обжигает его ноги. Солдат снова вскрикивает. Дёргает ногой, снося столик, на котором покоится его шлем. Тот падает на пол и покрывается трещиной. Алекс извивается всем телом и крепко стискивает челюсти почти до скрипа.
Энн еле дышит. Глаза застилает пелена слёз, а голова начинает кружиться.
— Это сдержит тебя от походов в Хаос, — комментирует Дэниэл.
Алекс, вероятно, хочет много чего сказать Дэниэлу, но острая боль заставляет его умолкнуть и лишь раз за разом мычать или орать во весь голос. Его ступни полнятся ожогами, но есть ещё и его здоровая рука, до которой рано или поздно садист тоже доберётся.
Энн кричит вместе с ним, но не от боли, а в попытках спасти ему жизнь. Пусть услышит хоть кто-то, пусть придёт хоть кто-то.
— Голоси, сколько можешь. Люк! Можешь заходить.
И из всего чёртового Баланса в эту палату заходит только тот самый врач без эмоций на лице, зато с сухой и безжалостной инструкцией в голове. Алекс теряет сознание. Энн может сквозь туман, сквозь пелену перед глазами, видеть, что
С каждым новым словом общество Баланса вызывает только всё большее отвращение.
— Здесь мы частенько проводим опыты. Помнится, начал я с дикой кошки, но и на людях можно. Думаю, когда твой солдат очнётся, пора будет и на нём что-то интересное протестировать. В конце концов, только на предателях и можно проводить эти операции. Это именно Алекс привёл тебя в Баланс, несмотря на состояние твоего организма, — голос Дэниэла уже не звучит в полную силу. Шёпот крадётся по комнате, заползает в уши Энн.
— Но пока начнём с тебя. Я ведь обещал подменить твои воспоминания. Спустя n-ное число попыток ты можешь и вовсе не проснуться, если твой мозг не справится, — Дэниэл похож на лёд, а врач рядом с ним и того холоднее. Энн всё ещё пытается вырваться, но мужчина в ту же секунду нажимает ещё куда-то на операционном столе, и верёвки перехватывают конечности ещё плотнее. Дэниэл вынимает из заднего кармана брюк белую ручку и наклоняется к Энн, словно хочет её поцеловать. Его лицо совсем близко.
— Забавно всё-таки, да? Но я не люблю жестокость, а предпочитаю стабильность. И, конечно же, Баланс.
Энн готова плюнуть ему в лицо. Однако Дэниэл опережает какое бы то ни было действие девушки, и тогда происходит встреча ручки и виска Энн. Лёгкий разряд тока.
И мир снова перестаёт существовать.
Просыпаться больно. Болят глаза, болит голова и отчего-то ноет висок. Что случилось? Уже утро?
Энн неспешно открывает глаза и усиленно моргает, надеясь скорее проснуться и позабыть о дискомфорте в теле, руках, ногах. Взгляд почти сразу цепляется за знакомое лицо с тёплыми карими глазами. Вихор ярко-красных волос похож на пламя. Энн улыбается.
— О Дэниэл, о мой царь.
Голос её полнится нежными интонациями. Энн помнит, что всю свою жизнь готова был исполнять всё, что ни скажет этот парень. Она — его плечо, его слуга, его тень, но совсем не в том понимании, что понимают другие жители Баланса. Всегда с ним, всегда готова целовать его руки и кланяться. Правда, есть что-то чудное во всём этом: Энн и Дэниэл не отсюда. Девушка знает, что хотела попасть за границы города. Там лучше? Или хуже? Зачем?
Все её мысли прерывает Он. Дэниэл говорит:
— Отлично. Побудь здесь, моя дорогая. Я скоро приду, — вкрадчивый тон ласкает уши девушки. Она, почти не дыша, провожает того взглядом до самой двери, и сразу становится тоскливо и холодно на душе. В палате остаётся лишь врач и светловолосый незнакомец. Последний, округлив глаза, молчит.
— Что? — спрашивает Энн, сжимая губы. Она садится на операционном столе и обнимает себя руками, почувствовав себя голой. Неприятно от мысли, что какой-то незнакомый парень так на неё смотрит. — Дэниэл, — зовёт его, но он не приходит. Врач тоже переходит в режим ожидания, поворачиваясь в сторону двери, а парень ложится, но глаза не закрывает. Тянет руку к столу Энн и совсем тихо берёт в руки шприц. Энн даже не успевает среагировать и сказать, чтобы этот глупышка ничего не трогал, пока не придёт её бог. Незнакомец едва ли не с размаху засаживает иглу в шею врача. Тот хватается за место прокола, но понимает, что опоздал. Крякнув, он валится сначала на колени, а затем и всем телом на пол. Вскрикивает Энн. Поджав к себе колени, испуганно уставляется на парня: