Геном
Шрифт:
Отбросив сигарету, Алекс вошел в здание. Он вдруг понял, что просто оттягивает, насколько возможно, последние шаги к кораблю.
Сновали работники портовых служб, толпились у регистрационных стоек работяги в униформе и гражданские пассажиры. Прохаживались секьюрити, все как один спецы, обманчиво невысокие и узкоплечие.
Алекс прошел к одной из дверей, ведущих в служебные ярусы порта. Отметил, что несколько секьюрити остановились поодаль, контролируя ситуацию. Произнес, глядя на пластину телекамеры:
– Александр Романов, спец, капитан и мастер-пилот корабля «Зеркало»,
Под ключицей едва ощутимо запульсировал идентификатор, вживленный под кожу два десятка лет назад. Проверка шла по полной программе, с экспресс-анализом генотипа.
Алекс терпеливо ждал, пока молекулярные детекторы отловят в капиллярной сети действительно молодой, только что попавший в кровь лимфоцит, расщепят его, сравнят с эталонным образцом. Идентификатор, работающий в режиме максимальной бдительности, обмануть невозможно. Даже если вырезать его из тела и поместить в пробирку со свежей кровью владельца – это ничего не даст. Проверка могла занять несколько минут, но безопасность стоила больше.
– Идентификация успешна, доступ разрешен, – отозвался терминал. Голос был человеческий, похоже, что его проверял оператор, а не программа. Перегораживающее проход поле сменило полярность, позволяя пройти. – Требуется помощь?
– Расположение стандартное? Паучатник на месте?
– На месте, – отозвался оператор. – Входите. Ранг позволял Алексу воспользоваться транспортными платформами. Но идти было недалеко, и он предпочел отправиться в паучатник пешком. В этом было легкое труднообъяснимое наслаждение – идти широкими, полупустыми туннелями, тянущимися под зданиями космопорта, кивать встречным – здесь уже не было пассажиров, торговцев, мелких жуликов, всей той публики, что нарастает со временем на транспортных артериях неизбежно, как холестериновые бляшки в сосудах. Здесь оставались только свои. Пусть даже не спецы.
Паучатником в портах называли отдел бухгалтерии и оформления контрактов. Отчасти по внешним признакам, а отчасти из вечного антагонизма между техническими и бумажными работниками. Пауки, впрочем, платили сторицей – порой Алексу казалось, что, будь их воля, ни один корабль никогда не покинул бы порта.
– По делу? – полюбопытствовал охранник у входа в царство бюрократии. Вопрос был почти ритуальным, Алекс слышал его в десятках портов.
– Нет, из мазохизма, – привычно ответил Алекс.
Охранник ухмыльнулся, тронул сенсор, открывая проход. Пожалуй, он бы с удовольствием запустил в паучатник террориста, но почему-то никогда не находилось террористов, покушающихся на жизнь бухгалтеров.
Алекс вошел.
В паучатнике властвовала тишина. Во многих отделах любили работать под музыку. Здесь – нет. Впрочем, может быть, музыка и играла, но для каждого – своя.
Два десятка пауков, точнее – паучих, синхронно повернулись и посмотрели на Алекса. Почти все пользовалась простейшими нервными шунтами, и из височных костей тянулись к персоналкам тонкие пучки проводов. Лишь несколько бухгалтеров-спецов были лишены этого украшения. Нейротерминалы были встроены в подголовники их кресел.
– Добрый день, – сказал Алекс.
Он всегда чувствовал себя неуютно, входя в паучатник.
Паучихи молчали, занятые своим беззвучным сетевым диалогом. Лишь у одной девчонки, самой молоденькой и, кстати, самой симпатичной, шевелились губы – она еще не избавилась от этой ненужной привычки. Алекс не собирался пользоваться ее слабостью, но артикуляция была уж слишком сильной, и он прочитал по губам «…хорошенький… можно я… ну девочки…».
Только не это! Симпатия девушки выразится лишь в том, что она провозится с ним в три раза дольше, чем нужно.
Одна из бухгалтерш-спец сделала жест, подзывая Алекса к себе. Это хорошо. Можно надеяться, что погруженная в виртуальный мир специалистка не станет слишком тянуть.
– Имя? – спросила паучиха. Глаза ее были закрыты, она даже не постаралась соблюсти вежливость и лично посмотреть на пилота. Ей хватало информации от компьютерных детекторов… хорошо еще, что говорит не через динамик и синтезированным голосом. Бледное, синеватое лицо, тонкие губы, набухшие веки в красных прожилках, гладко зачесанные короткие волосы.
– Алекс Романов, спец, мастер-пилот… – начал он. Паучиха опять взмахнула рукой, показывая, что информации достаточно.
Алекс замолчал. Стоял, глядя на персоналку перед паучихой. Экран был отключен, и, чем сейчас занята женщина, он не знал. Может быть, готовит чей-то контракт. Может быть, ищет способы уклониться от налогов. Может быть, сортирует товары на складах. А может быть, занимается любовью с партнером на другом конце галактики. Маленькая машина с гордой наклейкой «Gel-Crystal inside» позволяет ей очень многое. Не важно, что гель-кристалл размером со спичечную головку…
– Корабль «Зеркало», компания «Небо», – сказала паучиха. И открыла глаза.
Это было так неожиданно, что Алекс вздрогнул.
Словно могучий волшебник прошептал заклинание, превращая живой придаток машины в человека.
Паучиха оказалась довольно молодой. Даже симпатичной. Ей бы причесаться, сходить к косметологу и сменить рабочий комбинезон на платье…
– Ваши документы, – сказала она.
Алекс не понял. Даже потянулся к карману, где лежала копия контракта. Но паучиха уже протягивала ему выскочившую из принтера доверенность на корабль.
– Зафиксируйте личность.
Алекс лизнул палец, коснулся печати. По тонкому пластиковому листу пробежали радужные волны.
– Удачи, – произнесла паучиха.
– Все? – ничего не понимая, уточнил Алекс.
– Да. Все. А в чем, собственно, дело?
– Ну…
– Корабль к старту готов. Документы вы получили. Я могу чем-то еще вам помочь?
Сказать было нечего. Паучихи и впрямь выполнили свою работу. Именно так, как должны, были выполнить… в идеале. Вот только почему обошлось без долгого копания в биографии Алекса, вопросов «Вы действительно страдали энурезом в возрасте пяти лет? С чем была связана ваша глубокая эмоциональная привязанность к парализованной бабушке? А много вы выпили, когда вас избили в баре на Засаде?»