Генрих Гиммлер
Шрифт:
Он закончил речь новыми ссылками на высшую расовую борьбу, в которую была вовлечена Германия:
«Мы более ценны, чем те, кто превосходит и всегда будет превосходить нас числом. Мы более ценны, потому что наша кровь дает нам возможность изобретать больше, чем другие, управлять людьми лучше, чем другие. Давайте ясно осознаем, что следующие десятилетия означают борьбу, ведущую к истреблению во всем мире низших противников, сражающихся против Германии, против главных людей нордической расы, носителей культуры человечества» [46] .
46
Текст этой речи можно найти в K. A. H. IV, стр. 616–634.
Речь, как ее должны были понять присутствующие в зале генералы, была прямым
К лету Берлин был охвачен слухами о том, что СС планируют путч против верховного командования. Фрич, начальник штаба, находился под наблюдением агентов Гейдриха, пока Бломберг практически собственноручно готовил свое падение. Когда Гитлер проводил свою печально известную штабную конференцию 5 ноября, ни фельдмаршал, ни генерал не отвечали восторгом на его странные порывы и заявления о необходимости войны с Западными силами и присоединения Австрии и Чехословакии. Когда Бломберг, проконсультировавшись у Геринга, подошел к Гитлеру с просьбой о разрешении жениться на 16-летней машинистке, в которую он без памяти влюбился, Гитлер милостиво согласился, как и Геринг, который был свидетелем на свадьбе, состоявшейся 12 января 1938 года.
Позорные последствия этого брака хорошо известны, хотя отчеты об участии Геринга, Гиммлера и Гейдриха в падении Бломберга различны. Досье, доказывающее, что мать невесты содержала бордель, и открывшийся факт, запись в деле самой фрау Бломберг о проституции, появились в кабинете графа Гельдорфа, президента берлинской полиции, сразу после свадьбы. Когда Гельдорф увидел документы, он решил не показывать их Гейдриху; он тактично отнес бумаги сначала генералу Кейтелю, советнику Бломберга в министерстве, чей сын недавно женился на дочери Бломберга. Кейтель решительно отказался брать дело в руки, и было решено отослать бумаги обратно Герингу. По свидетельству Гизевиуса, Герингу с самого начала было известно об этом деле, хотя существуют другие показания, опровергающие это. Йозеф Мейсингер, офицер гестапо, казненный в Польше в 1947 году, утверждал, что подделывал доказательства против молодой жены Бломберга, используя для этой цели записи в деле ее матери, и что только Гейдрих знал, что подделка находится в архиве и будет использована, как только состоится свадьба. Если это так, кажется неправдоподобным, что Гиммлер не знал об этом плане. Но какая бы махинация ни была использована, результат был один: Бломберг был опозорен и вынужден уволиться.
Это изолировало Фрича, на которого у Гейдриха также был сокрушительный компромат, доказывающий, что генерал — гомосексуалист. За эту работу также отвечал Мейсингер. В 1935 году о Фриче допрашивали профессионального шантажиста по имени Шмит, который признался, что вымогал у генерала деньги, используя его гомосексуальность. Гейдрих, Гиммлер и Геринг вновь вызвали Шмита, чтобы опозорить свою новую жертву. 26 января Гиммлер в присутствии Гитлера открыто обвинил Фрича в гомосексуализме; вызвали Шмита для опознания Фрича. Гитлер не хотел действовать так поспешно; он отложил дело Фрича на неопределенный срок для расследования, в то время как Гиммлер старался еще больше очернить генерала в глазах фюрера, выдвигая предположение, что 31 декабря, когда Гитлер обратится с речью к рейху, из-за Фрича состоится военная демонстрация против правящего режима.
Тем временем, в ходе дальнейших допросов Шмита, их главного свидетеля, гестаповские чиновники сделали ужасное открытие. Оказалось, что в 1935 году Шмит допустил ошибку в показаниях под присягой; военный, у которого он вымогал деньги, был кавалерийский офицер в отставке — капитан фон Фриш. 15 января, не медля ни минуты, гестаповцы направились в дом к этому офицеру и, допросив его, нашли доказательства даже слишком убедительными. Основное дело гестапо против Фрича было разрушено.
На заседании Генерального штаба Гитлер наконец договорился с Беком и Рундштедтом, что официальное расследование по делу Фрича будет проводиться совместно армией и Министерством юстиции. Однако фюрер настоял на том, чтобы проведение расследования осуществлялось в сотрудничестве с гестапо. Такой поворот событий поставил Гиммлера и Гейдриха в очень сложное положение. Теперь у экспертов-юристов было законное право допрашивать Шмита, находившегося в руках гестапо. Гиммлер, естественно, возражал и против
В это время Гитлер объявил о важных изменениях в верховном командовании и правительстве. Он упразднил Военное министерство и взял на себя управление созданной вместо него организацией ОКВ, или Верховным командованием вооруженными силами. Фюрер обнародовал эти изменения по радио 3 февраля, а на следующий день, в ходе встречи с высшими офицерскими чинами нового командования, он тщательно разобрался в делах Бломберга и Фрича. В конечном итоге он наметил на 11 марта созыв особого Суда чести под председательством Геринга как самого старшего офицера вооруженных сил.
Все были уверены, что случай Фрича был не просто делом о репутации офицера, которого несправедливо обвинили. По словам Гизевиуса, многие влиятельные люди были полны решимости превратить дело в разоблачение гестапо, среди них были адмирал Райдер, и Браухич, которого Гитлер сделал новым главкомом сухопутных сил, и Гюртнер, министр юстиции, и Шахт, который в ноябре прошлого года в конце концов подал в отставку из министерства, не в силах больше терпеть вмешательство Геринга в экономические дела. Если, как заметил Йодль в своем дневнике 26 февраля, и Редер, и Гюртнер считали Фрича виновным, их единственным интересом в данном деле было разоблачить гестапо. Бломберг в одной из своих последних бесед с Гитлером сказал даже, что Фрич — не «мужчина для женщин».
Фрич, прусский дворянин и офицер, веривший в соблюдение строгих военных правил и этикета, во время допросов Суда чести вел себя неблагоразумно. Он, таким образом, даже играл на руку своим врагам. Если, как утверждает Гизевиус, он был «абсолютно честным человеком», ему бы следовало формально отрицать обвинения, а споры полностью предоставить своим адвокатам, а потом защитнику в суде, поскольку он знал, что армия на его стороне и что после Суда чести состоится судебное разбирательство. Однако, после ошибочного открытого обвинения, выдвинутого Гиммлером, он считал, что даже не будет уволен; он настаивал на отставке, что не только заставляло думать, будто он виновен, но и создало юридические проблемы, когда армия предложила создать Суд чести, на котором подробности свидетельств против него могли быть официально изучены. Фрич подверг свое положение еще большей опасности, когда признался, что однажды приютил у себя в доме «нуждающегося юношу», а затем, в качестве неблагоразумной демонстрации своей невиновности, выдвинул собственную инициативу расследования в штабе гестапо. В феврале он решил вызвать Гиммлера, которого считал своим основным врагом, на дуэль на пистолетах. Рундштедт, которому он доверил миссию передачи официального письменного вызова Гиммлера на дуэль, считал ситуацию абсурдной и не стал выполнять поручение. Позже он отдал его Госсбаху, адъютанту Гитлера, который сохранил письмо как редкость. Интересно знать, какова была бы реакция Гиммлера, получи он этот вызов [47] .
47
В нашей книге Герман Геринг мы исследовали неудачную попытку Уилер-Беннетта представить дело так, что он послал этот вызов после слушанья. Согласно Рейтлингеру, более вероятным представляется, что вызов был послан в феврале. Впервые история этого вызова стала известна от Отто Йона.
Столкнувшийся с признаниями Шмита в суде, Гейдрих решил, что гестапо лучше выбраться из этих трудностей. Он нес прямую ответственность за обвинение, предъявленное Фричу в присутствии Гитлера 26 января, через 10 дней после того, как была обнаружена ошибка Шмита, связанная со сходством фамилий. Гейдрих категорически отрицал, что кто-то из чиновников гестапо был в доме Фриша 15 января, а затем, запугав Шмита, вынудил его к новому признанию того, что он брал деньги у обоих мужчин, и что, таким образом, виновны и Фрич, и Фриш. Несчастный Фриш, находящийся во власти гестапо, был передан в распоряжение Министерства юстиции. Он признал свою вину и то, что подвергался шантажу со стороны Шмита. Это суровое испытание оказалось слишком тяжким для него; он умер от удара.