Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса
Шрифт:
Слезы и пыль вынудили меня отойти от кровати, и тут я увидел отцовскую молитвенную нишу. Я опустился на колени перед аналоем, попытавшись сосредоточиться на висевшем прямо над ним распятии, хотя взор мой притягивало изображение Девы Марии, так похожей на мою мать. Я молил Бога помочь мне стать хорошим королем, достойным монархом. О чем еще я просил? К сожалению, отчаянный призыв о помощи объяснялся охватившим мою душу ужасом. Однако я верил, что Господь услышит…
Испытывая страшное головокружение, я повалился на кровать. Многодневное переутомление,
И очнулся в кромешный, самый потаенный и жуткий час ночи. Я определил его не по крикам глашатаев или бою дворцовых часов, это знание жило в глубине моего существа. Нам всем знакомы такие ощущения, они присущи нам изначально…
Я лежал в одежде поверх покрывал. Какой же тут холод, я совсем замерз. Меня била дрожь. Однако в моей душе произошла разительная перемена, когда я вспомнил, что стал королем. И почти в то же мгновение в памяти всплыла полузабытая восточная мудрость, частенько повторяемая Скелтоном: «Юность, отменное здоровье, высокое происхождение и неискушенность: каждое из этих понятий является источником гибели. Какова же тогда судьба того, в ком соединяются четыре этих гибельных условия?»
Я ужаснулся. Но именно молодость спасла меня, и я снова погрузился в здоровый сон.
– Ваша милость…
Чей-то голос нарушил мое сонное забытье. Кто-то тряс меня за плечо. Открыв один глаз, я увидел Брэндона.
– Вам пора вставать.
Я приподнялся на локтях. Странно, почему я лежу одетым на чужой кровати? Но почти в тот же миг память вернулась ко мне.
Брэндон топтался передо мной, сияя лучезарной улыбкой.
– Вас давно ждут.
Меня все еще одолевала дремота, и вид, вероятно, у меня был заспанный.
– Народ. Он ждет! – пояснил Брэндон, махнув рукой в сторону окна.
Спрыгнув с ложа, я медленно приблизился к окну.
И действительно, внизу колыхалось море голов. Огромная толпа заполонила двор. Я не видел ни деревьев, ни травы, ни дорожек – кругом были только люди.
– Они жаждут лицезреть вас! – воскликнул Чарлз. – Некоторые проторчали здесь целую ночь.
Я начал открывать окно, но он остановил меня:
– Нет, ваша милость. Народ ждет вашего появления, вашего выезда в Тауэр.
Очевидно, звук наших голосов, как бы тихо мы ни говорили, послужил для придворных сигналом к действию. Первым в опочивальню влетел стройный паж.
– Ваше величество, – сказал он, преклоняя колено. – Я хотел бы…
Но его слова заглушил шум множества шагов, и в комнату потоком потекли слуги, которые несли нагруженные блюдами подносы и разнообразные наряды. Один из них, низко поклонившись, начал расстегивать на мне одежду. Я решительно оттолкнул его.
– Но, ваша милость, – протестующе произнес он, – я же заведую вашим гардеробом. И в мои обязанности входит раздевать и одевать короля.
Он с гордостью подозвал своего помощника.
– Мы уже согрели вашу одежду перед камином, согласно протоколу покойного…
–
Да, мне пришлось вытерпеть церемонию утреннего туалета, во время которой два камергера шнуровали, застегивали, крутили и вертели меня, как куклу. (Неужели мой прадед Тюдор действительно ввел такие обременительные порядки?)
Наконец меня нарядили, и я выставил слуг из опочивальни. Мы с Брэндоном ненадолго остались одни.
– Что надо делать? – спросил я. – Отец не поделился со мной этой тайной.
– Вы должны ехать в Тауэр, – ответил он. – На ритуал принятия командования. В прежние времена коронация проводилась сразу после кончины старого государя. Но в наши дни, столь благостные и спокойные, – по губам его пробежала легкая усмешка, – можно действовать без излишней спешки. Вашего батюшку надлежит похоронить со всеми положенными почестями. Однако народ жаждет лицезреть своего нового короля. Людям не терпится, и они не собираются ждать целый месяц до окончания погребального обряда. Потому-то вам и придется прокатиться в Тауэр. – Он улыбнулся. – Это доброе предзнаменование. Давненько при смене правителей люди не видели церемониального королевского выезда. Ваша коронация впервые почти за сотню лет пройдет мирным путем.
– И когда же именно она произойдет? – спросил я, силясь прогнать остатки сонной вялости.
– В день святого Георгия, – произнес вошедший, и я сразу узнал голос Уолси. – В праздник святого защитника Англии. Доброе предзнаменование.
Предзнаменования! Как же они мне надоели. Я вызывающе глянул на Уолси.
– Добрым может быть любой весенний день, – возразил я. – А что касается моего выезда в Лондон…
– Все уже готово, ваша милость. Лошади оседланы, и свита в полном парадном облачении ожидает вашего выхода.
Внезапно я испытал приступ ненависти. Меня раздражало самодовольное всезнайство Уолси.
– И кто же там меня ждет? – спросил я. – Разве я давал… я же не давал вам никаких распоряжений…
– Те, кто любит вас, – любезно ответил он. – Ваша сестра и ваши ближайшие спутники. Они будут сопровождать вас в Тауэр, и вы прекрасно отдохнете там вместе с ними. Сегодня не будет совещания Тайного совета, не придется заниматься делами с престарелыми сановниками. Нынешний день для молодых. – Он уничижительно усмехнулся, словно признавая собственную неуместность на празднике.
– Вы должны поехать со мной, – обратился я к Брэндону.
День выдался чудесный, теплый, уже наполненный дыханием близкого лета. И кровь во мне взыграла. Во дворе я увидел множество людей: моих друзей, сторонников и доброжелателей. Мое появление вызвало бурный восторг, мгновенно переросший в оглушительный рев. Охрипшие, срывающиеся голоса мощным хором взлетали в весеннее небо.
Сомнения и страхи, неуверенность и смятение будто растворились в воздухе с порывом теплого ветра. Я стал королем и испытал от этого огромную радость. Все будет замечательно – я понял это, словно получил обещание…