Географ глобус пропил. Золото бунта
Шрифт:
Они остановились у подъезда высокого девятиэтажного дома.
— Мы пришли. — Кира Валерьевна забрала сумку и зонтик. — Спасибо.
— А мы еще, Кира, вот так же прогуляемся? — спросил Служкин.
— А разве мы пили на брудершафт?
— А разве это трудно? — улыбнулся Служкин.
— Что ж, дальше будет видно, — усмехнулась Кира. — Как хоть тебя?.. Витя? До свидания, Витя.
Она развернулась и вошла в подъезд.
Глава 16
ПРОБЕЛЫ В ПАМЯТИ
Служкин,
— Привет, — сказал Служкин. — Вы чего здесь стоите?
— Да вот зонтик сломался, — виновато пояснила Лена. — Теперь ждем, когда дождь пореже станет...
— Ну, к зиме распогодится, — пробормотал Служкин, поглядев на небо. — Давай, я вас под своим зонтом провожу.
— Может, Тату сначала заберешь? Нам на остановку надо...
Служкин посмотрел на часы.
— Успею еще, — заверил он. — Времени завались.
Он подставил локоть. Лена, улыбнувшись, взяла его под руку. Они неторопливо двинулись к воротам. Лена вела Андрюшу.
— Расскажи мне, Лен, как хоть ты поживаешь, — попросил Служкин. — А то ведь я так ничего и не знаю.
— Да мне, Витя, нечего рассказывать. — Лена пожала плечами. — Нету у меня ничего интересного. Как замуж вышла, так из декрета в декрет, и с утра до вечера готовлю, стираю, глажу, прибираю, за Олей и Андрюшей смотрю... Я уж и сама стала забывать, что я человек, а не машина хозяйственная... В кино уже три года не бывала...
Лена не жаловалась, просто рассказывала так, как есть.
— Могу сводить тебя в кино, — бодро заявил Служкин, еще не перестроившись на слова Лены. — С превеликим удовольствием...
— Нет, Витя, я же не напрашиваюсь... — Лена помолчала. — Мне некогда, да и перед мужем неудобно.
— А кто у тебя муж? Какие у вас отношения?
Служкин отдал Лене зонтик, подхватил Андрюшу, перенес его через канаву по мосткам и подал Лене руку. Лена оперлась о нее тяжело, неумело, как о перила.
— Он у меня работает шофером. Дома мало бывает — все возится с автобусом. А отношения?.. Какие они могут быть? Пока Андрюша не родился, так что-то еще имелось. А сейчас оба тянем лямку. Тут уж не до отношений. Живем спокойно, ну и ладно. Поздно уже что-то выгадывать, да и разучилась я...
— Денег-то он много зарабатывает? — наивно спросил Служкин. — Я слыхал, водители просто мешками их таскают.
— А я слыхала, что учителя, — сказала Лена, и они рассмеялись.
— А вышла ты по любви? — напрямик спросил Служкин.
Лена, вопреки обычному, не смутилась. Видимо, для нее это было так же далеко, как двойки по рисованию.
— По любви. Только какая разница теперь?
— Лен, скажи, — помолчав, попросил Служкин, — а чем у тебя кончился тот школьный роман с Колесниковым?
— Разве ты не знаешь? — удивилась Лена. — Ты же дружишь
— А ведь мы всем классом с таким благоговением относились к твоему роману с Колесниковым! Как же, десятиклассник, на машине ездит — и нашу Ленку Анфимову любит!..
— Только к машине вы и испытывали уважение, — улыбнулась Лена. — Глупые все были... Сейчас у мужа автобус целый, ну и что?
— М-да-а... — протянул Служкин. — Как-то все это... Вроде бы когда-то огромное значение имело, а оказалось — ерунда. И остается только грустно шутить. Ты же самая красивая девочка в классе была... Все думали, что ананасы в Париже кушать будешь...
Лена чуть покраснела:
— Да и про тебя, Витя, думали, что станешь великим поэтом...
— Гм, гм, — смущенно покашлял Служкин. — Метили в цари, да попали в псари... А я ведь, Лен, так в тебя влюблен был...
— Я знала, — засмеялась Лена. — Да и весь класс знал.
— И тебе не жалко меня было, когда ты с Колесниковым крутила?
— Нет, — мягко сказала Лена. — Тогда ведь казалось, что всего еще сколько угодно будет. Не ценили, когда любят. Маленькие были.
Они шли вдоль рощицы старых, высоких сосен, вклинившейся в новую застройку. Подлесок здесь был вытоптан детьми и собаками. Андрюша, пользуясь тем, что внимание мамы отвлекает дядя с зонтиком, брел по лужам, поднимая сапогами черные буруны. Показалась автобусная остановка — голая площадка на обочине шоссе.
— Я вас посажу на автобус, — сказал Служкин.
Они молчали, вглядываясь в призрачную, дождливую перспективу дороги, откуда в брызгах, шипя, вылетали легковушки и проносились мимо, кубарем закручивая морось. Служкин переложил зонт в другую руку и чуть приобнял Лену, словно хотел ее немного согреть.
— Андрюша, встань ко мне поближе, — велела Лена, подтаскивая сына за руку. — У тебя и так капюшон уже промок...
— А помнишь, как нас четыре года Чекушка сватала? — спросил Лену Служкин. — Всегда сажала за одну парту...
Лена слабо улыбнулась.
— Скажи, Лен, а вот тогда, на дискотеке, ты меня вправду поцеловала или случайно в темноте ткнулась?
— Не помню, — удивленно сказала Лена и засмеялась. — Витя, а это не ты подсунул мне в портфель записку на Восьмое марта?
— И я не помню, — честно ответил Служкин. — А ты помнишь, как на День Победы нам вдвоем давали читать «Жди меня»?..
— А ты помнишь?..
Лена медленно менялась — усталость и покорность уходили с ее лица, и в глазах что-то затеплилось, как солнце за глухими тучами. К Лене даже вернулось почти забытое школьное кокетство — она искоса лукаво глянула на Служкина, как некогда глядела, проходя мимо него в школьном коридоре. Служкин и сам оживился, стал смеяться, жестикулировать и даже не заметил автобуса.