Географ глобус пропил
Шрифт:
Сзади подошел мальчик с игрушечным пистолетом.
– Я тебя жаштрелю, – сказал он, наводя пистолет на Тату.
Тата испуганно глядела на Служкина.
– Андрюша, иди ко мне, – позвала мама, и мальчик отошел.
– Папа, это Андрюша Снегирев, – сказала Тата.
– М-м?… – удивился Служкин. – Понятно теперь…
Он переодел Тату и убрал все уличное в шкафчик с елочкой на дверке. Тата слезла со стула, Служкин поцеловал ее в щеку, и Тата побежала в группу. Оттуда донесся ее звонкий крик:
– Марина Петровна,
Служкин подошел к маме Андрюши Снегирева и дружелюбно сказал:
– Бойкий у вас мальчик.
– Да уж… – ответила женщина оборачиваясь.
– Лена?… – изумленно спросил Служкин.
– Витя?… – растерялась женщина.
Она тотчас опустила голову, застегивая сыну рубашку, но Служкин видел, как порозовели мочки ее ушей. Пораженный, Служкин молчал.
– Беги, Андрюша, – сказала Лена и легонько шлепнула сына.
Андрюша побежал в группу, по дуге обогнув дядю. Лена и Служкин переглянулись и молча вышли на крыльцо.
– Ты, значит, теперь Снегирева, а не Анфимова…
Лена виновато улыбнулась.
– А мне Андрюша говорил: «Тата Шушкина, Тата Шушкина»… Я думала – Шишкина или Сушкина…
– Или Пушкина. Сколько лет мы с тобой не виделись?
– Со школы, – тихо сказала Лена.
– А ты все такая же красивая… – задумчиво произнес Служкин. – Только располнела…
– А ты все такой же грубиян, – ответила Лена.
– Извини, – смутился Служкин.
– Ничего. – Лена ласково коснулась рукой его локтя. – Это я после Оли начала толстеть.
– Какой Оли?…
– Дочки Оли. У меня еще дочка есть. Годик с небольшим.
– Вот тебе и раз… – только и нашел что сказать Служкин, но тотчас поправился: – То есть вот тебе и два…
Лена засмеялась. Голос у нее был нежный и слабый.
– Мне торопиться надо, Витя, – пояснила она. – Дома с Олей муж сидит, а ему на работу. Ну… до свидания.
Она еще раз улыбнулась Служкину и пошла к воротам садика: светловолосая симпатичная молодая женщина в дешевом, мутно-бордового цвета плаще. Женщина, а не девушка и тем более не девочка, какой ее знал, а потом помнил Служкин.
…До репетиции клуба «Бригантина» Витька околачивался в школе. Он одиноко слонялся по пустым коридорам, рассматривал тысячу раз виденные плакаты, из интереса зашел в женский туалет, потолкался в двери кое-каких кабинетов, в спортзал. Наконец он увидел вдалеке Лену Анфимову и Колесникова. Неизрасходованная энергия забила в нем ключом. Несколько минут он вдохновенно шпионил, прячась за углами и в нишах. Потом Леночка и Колесников уселись на подоконник черной лестницы, и Витька бесшумно обогнул их по верхнему этажу, на цыпочках прокрался на лестничную площадку над ними. Негромкие голоса в тишине звучали вполне отчетливо.
– Ну и что? – спросил Колесников.
– Ничего, – ответила Лена.
– Они и не собирались.
– А мне какая разница?
–
– Дома.
– А как насчет моего предложения?
– Какого?… А-а… Я не знаю… Ну извини… Мне страшно…
– Чего страшного-то? Со мной же, не с кем-то.
– Все равно… Давай в другой раз…
– Фиг ли в другой-то, Ленка? Когда он будет?
– Ну, будет, наверное…
– Ага, «наверное»… Фиг ли время тянуть?
Леночка молчала.
– Ладно, я приду, – наконец тихо сказала она.
Витька отошел и перевел дыхание. В груди его ныла тоскливая ревность. Обидно, что Колесо все же подбило Леночку на какое-то совместное дело. Ну и фиг. Витька разозлился и пошагал прочь.
Вечером, когда Витька совсем было собрался идти к Будкину, в дверь позвонили.
Витька пошел отпирать и увидел Колесникова.
Витька уже устал изумляться житейской простоте Колесникова. Колесо был способен днем подраться с человеком, а вечером прийти клянчить у него, скажем, велосипед покататься.
Колесников прошел на кухню и стал наливать себе чай.
– Родичи-то твои когда приедут? – спросил он.
– В субботу.
– Везет тебе. Мои тоже обещали уехать к бабке в деревню, а сегодня передумали, козлы. А я уже одну бабу пригласил к себе домой. Чего ей теперь скажу, а?
– Какую бабу? – хмуро спросил Витька. – Анфимову, что ли?
– Ну.
– Она бы все равно не пришла, – почему-то сказал Витька.
– С фига ли? – хмыкнул Колесников. – Обещала уже, понял?
Витька помрачнел. Злоба на Леночку, на этого дурака Колесникова разъедала ему душу.
– Это от квартиры ключи? – спросил Колесников, цапая с подоконника связку. – Дай мне до завтра, а? У тебя же еще родительские ключи есть, да?
– Положи на место! – вскипел Витька.
Колесников быстро сунул ключи в карман.
– Че ты, – хихикнул он. – Потом отдам, не посею. Ты же вечером все равно с Будкиным гулять пойдешь, а я сюда с Анфимовой приду…
– Не пущу я тебя в квартиру! – возмущался Витька, не решаясь силком выдирать у Колесникова ключи.
– Ничего я твоей квартире не сделаю! Как пацана прошу… Или ты че, влюбился в Анфимову, да? Она же страшная, ее на горке даже мацать никто не хочет. Влюбился, да?
Сердце у Витьки тяжело заколотилось, а мысли смешались. С Колесом всегда так: не поймешь почему, но всегда делаешь то, чего ему надо.
Колесников удовлетворенно похлопал себя по карману с ключами и из другого кармана вытащил пачку презервативов.
– Зырь, – предложил он.
Он распечатал один, натянул его на палец, повертел пальцем перед глазами и заржал, словно в жизни ничего смешнее не видел.
– Я их у тебя оставлю, – сообщил он. – А то если мои предки найдут их, меня вообще зарежут. За что, спрашивается? Радоваться нужно, что сынуля ими пользуется, а не просто так.