Географ глобус пропил
Шрифт:
– Хто, хаты, солил, кроме меня? – сипло спрашивает Градусов.
– Ну, я, – с достоинством говорит Борман. – Я люблю солененькое.
– И я, – удивляется Люська. – Дак че, там недосолено было…
– И я, – добавляет Чебыкин. – Но только одну ложку.
– И я ложку, – кается Овечкин.
– А у меня камушек упал… – пищит Тютин.
– Какой камушек?… – жалобно спрашивает обалдевший Градусов.
– Соляной камушек… Из пакетика…
– А ты-то, Жертва, как к котлу прокрался? – Градусов, кажется, едва не плачет. –
– Ну… искал сапоги, которые ты выбросил, заодно и посолил.
– Нет уж, – решительно заявляю я и отставляю тарелку. – Лучше быть сегодня голодным, чем завтра холодным. Давайте водку пить.
Приуныв, голодные отцы отставляют тарелки. Однако Градусов с потом на висках упрямо давится картошкой.
– Если еще хоть капельку съем – точно проблююсь, – хрипит он и, как нож в сердце, втыкает ложку в рот. Мгновение он сидит зажмурившись, с полной пастью. Потом закрывает ладонью рот и мчится в кусты. Возвращается он бледный, на дрожащих ногах. Молча зачерпывает кружкой из котла чаю и делает сладострастный глоток. Тотчас его глаза вывинчиваются из орбит, и он опять улетает в кусты.
– Смотреть надо, из какого котла черпаешь, – назидательно говорит Тютин. Отцы ржут, валясь друг на друга.
Борман встает и, утирая глаза, уходит. Через минуту он приносит большую емкость с водкой и бутылку вина.
– Для девок, – грубо поясняет он. – Небось водку они пить не станут…
Люська визжит и хлопает в ладоши. Маша улыбается. Из кустов, шатаясь, выходит несчастный, прозрачный Градусов.
– За что выпьем? – разлив, хозяйственно интересуется Борман.
– Давайте за Географа, – бескорыстно предлагает Чебыкин. – Что не насвистел и по-настоящему взял нас в поход.
– И чтоб вы его в командиры вернули, – добавляет Люська.
– Нет. За Географа, конечно, выпьем, но в командиры его не вернем, – строго ограничивает Борман, и мы выпиваем.
– Дак кто ж тогда у нас командир? – наивно спрашивает Люська.
– А на фиг он нужен? – пожимает плечами Демон, приобнимая ее.
– Мы все – командиры! – гордо заявляет Чебыкин.
– Вы, пацаны, конечно, все командиры, – говорит Люська, – токо катамаран сломали, да не жрали ни в обед, ни в ужин…
– Так выбирайте одного командира, – подсказываю я.
– Давайте Чебыкина, – тотчас предлагает Люська.
Демон обиженно убирает руку с Люськиной талии.
– Ты что, дура? – изумляется Чебыкин. – Не-е, я не умею…
– Тогда давайте Деменева, – молниеносно меняет мнение Люська.
– Куда, на хрен, Демона! – орет Градусов. – Ему же все пофиг!
– Тогда Овечкина, – говорит Люська.
– Я свою кандидатуру снимаю, – солидно говорит Овечкин. – А ты, Митрофанова, что – секретарь у нас?
– Дак че! Вы же молчите! Надо же кому-то предлагать!
– Я хочу быть командиром, – скромно заявляет Тютин.
Отцы роняют кружки, хватаются
– Уйди, уйди, Жертва! – визжит Градусов, пихая Тютина. – Уйди, щас умру!…
Когда все отсмеялись, Градусов утирается и заявляет:
– В общем, меня надо командиром.
– Тебя? – хором удивляются все.
– А кого же еще? Вас, что ли, бивней?
– Дак ты ж дурак… – обескураженно говорит Люська.
– Ты все время орать будешь, – боязливо добавляет Тютин.
– Я?! Да когда я орал, ты, скот?! – орет Градусов.
– Орешь – больше, чем весишь, – соглашается с Тютиным Маша.
– Чего гадать, один Борман и остался из нормальных, – просто решает проблему Чебыкин.
– Уж если не Виктора Сергеевича, то Бормана, – поддерживает Чебыкина Маша.
– Бормана, да? – кривится Градусов и злобно плюет в костер. – Ну ладно! Ну и выбирайте себе Бормана, если такие пробитые! Только мне он не начальник! Я ему подчиняться не буду!
– Да и фиг с тобой, – спокойно говорит Борман.
Мы пьем дальше. Летят в костер дрова, летят в кусты пустые бутылки, летит к небу огонь, летят звезды, летит и кружится мир в моей голове, летит время.
– Я еще никогда столько не пил!… Я еще никогда таким пьяным не был!… – изумляется Чебыкин, подставляя кружку.
– Водки? – спрашивает Борман, когда у девочек кончается вино.
– Капельку, – говорит Маша. – Я раньше никогда ее не пробовала…
– А я и пробовала, и пила! – заявляет Люська. – Сто раз! Однажды на дне рождения у Цыплакова…
– Лю-ся, – укоризненно одергивает ее Маша.
– У нас в деревне в прошлом году один мальчик напился водки и умер, – рассказывает Тютин.
Голова моя полна цветного тумана.
Тютин напивается первым. Это замечают, когда он вдруг затягивает какую-то заунывную песню. Борман оттаскивает Тютина в палатку. Оттуда недолго еще доносится пение, но потом стихает.
Следующей приходит очередь увлекшегося Чебыкина.
– Что-то я уже напился так эротично… – бормочет он, осоловев.
По кривой он тоже уходит в палатку и больше не возвращается.
Вскоре от компании откалывается Градусов. Какое-то время он что-то ожесточенно втолковывает пню на поляне, потом вообще исчезает. Через пять минут из кустов доносится могучий храп. Мы с Борманом идем туда. Градусов спит на земле, ширинка его расстегнута. Называется, погрузился в сон, не надев кальсон. Вдвоем с Борманом мы штабелируем Градусова с Тютиным и Чебыкиным.
Демон, видимо, намеревается споить Люську с какими-то темными целями. Он все подливает ей и себе. Люська хлещет водку и лишь румянится, а Демон с оловянными глазами уже раскачивается по кругу. Борман за воротник ставит его на ноги и нацеливает на палатку. Демон с трудом, но попадает туда. Доносится его сладкий голос: