География одиночного выстрела
Шрифт:
– Да, мой, – не шепотом, но негромко ответил Григорий Маркелович.
Метрдотель, стоя сбоку от кандидата, облизывал губы, словно обдумывал следующий вопрос. Но тут на эстраде появился низенький мужчина в лакированных туфлях, черных брюках и смокинге.
– Прошу минуту внимания! – громко произнес он тонковатым голосом, приподняв выше обычного подбородок и оглядывая зал.
Стало тихо, и в этой тишине мужчина, привлекший общее внимание, хлопнул в ладоши, и девочкоподобная женщина в цирковом наряде, видимо его ассистентка, вынесла на эстраду клетку
– Вот! – громко выкрикнул мужчина, открывая дверцу клетки. Попугай выбрался, уцепился когтями за руку мужчины и закрутил клювом по сторонам.
– Вот! – повторил мужчина. – На удивление всем образованнейшая птица для вас… Ну, прочти, Кузьма, что ты для нас выучил!
Посетители ресторана дружно рассмеялись, захлопали. Мужчина в смокинге поклонился и заставил поклониться своего попугая, потом сошел с эстрады и исчез в коридорчике, из которого то и дело «выныривали» опрятные официанты с заставленными едою подносами в руках.
Сильин обернулся, вспомнив о стоявшем за спиной метрдотеле, но того уже не было рядом.
Бекетов снова разливал водку, о дамах он как-то не сообразил позаботиться, и Григорий Маркелович решил исправить ошибку.
– Ай-яй-яй, Эдя, – шутливо погрозил он товарищу пальцем, – что это ты все нам да нам, а про прекрасный пол забыл!
Эдя, уже чуть захмелевший, протянул было левую руку к мадере, но Сильин проворно рывком взял бутылку со стола и сам стал проявлять хороший тон.
Поливанов, доев своего муксуна, потянулся вилкой к маслинкам.
– Роберт Анатольевич, – зашептала ему Соня, – вы больше не пейте, вам же нельзя!
Поливанов кивнул, разжевал маслинку и опустил губами косточку на уже пустую тарелку.
Вскоре произошла очередная смена блюд. На эстраде что-то легкое заиграл оркестрик.
– Ну а какие у тебя последние рекорды? – спросил Бекетов у Сильина, держа в руках рюмочку с водкой.
– 948 тонн в сутки, – ответил Григорий Маркелович.
– Ну, давай тогда за рекорды! – предложил директор «Красного дерева».
Тост поддержали и Поля, и Поливанов, хотя Соня и дергала его за рукав, и из-за этого он чуть не разлил свою водку.
– За рекорды! – повторил партсек и, с трудом выдохнув воздух, выпил.
– А полторы тысячи тонн в сутки дать можешь? – Бекетов азартно уставился в глаза Сильину. – Такой рекорд слабо?
Сильин словно протрезвел. Лицо его стало серьезным.
– Думаю, что можно, – сказал он уверенно.
– Не-е-ет… – промычал Поливанов. – На наших печах столько не дашь.
Сильин удивленно посмотрел на партсека, прищурился, все еще продолжая думать.
– А я считаю, что можно, – сказал, как отрубил, он.
– На спор! – предложил руку директор мебельной фабрики.
– Добро, – согласился Григорий Маркелович. – Что ставишь?
– Хороший шкаф, бочку икры и ящик грузинского коньяка.
– Идет, – согласился кандидат и сжал что было силы ладонь Бекетова, потом попросил Поливанова перебить.
Поливанов перебил руки, но сам замотал головой
– Одной штурмовщиной этого не сделаешь…
– Эх, Роберт Анатольевич, – посмотрел на него Сильин. – Нет, чтобы поддержать своего директора. Я ведь, не подумав, ничего не говорю. Есть у меня давняя мысль: если на наших печах изолировать шиберы от холодного воздуха и колпаки поставить – сразу ход улучшится, а это что значит?!
Поливанов кивнул, показывая свое согласие.
Метрдотель принес мороженое «Октябрь» и кофе по-варшавски.
Видно, он слышал часть последнего разговора, а если точнее сказать – спор. Расставив все аккуратно, он обернулся к Сильину и сказал:
– Тут мы с товарищами-коллегами посоветовались и решили уплатить за ваш дружеский ужин десять процентов от счета… это как наша поддержка кандидата в депутаты… И еще хочу сказать, что во всякой профессии есть сложные слова и понятия. Вот вы сказали «шиберы». Я, конечно, не знаю, что это. Но и у нас есть словечки, что язык поломать можно. Вот, к примеру, кокильницы или кокотницы, или вот стакан конический… А ведь это еще не названия блюд, там, в блюдах, такие названия есть, что почище ваших «шиберов»…
– Да вы присядьте к нам, поговорим, может, выпьете с нами, товарищ метрдотель! – обратился к работнику ресторана Бекетов. – Очень просим.
– Ну, если товарищем назвали, то не присесть нельзя, – кивнул метрдотель, приставил еще один стул и присел рядом с кандидатом в депутаты.
Поговорили они еще с полчаса, время от времени опрокидывая в рот рюмочки. Потом допили женскую мадеру, потому что дамы уже пили кофе.
Тут кстати Соня и спросила:
– Товарищ метрдотель, а почему кофе называется «по-варшавски»? Это просто так, для красоты?
– Что вы, что вы! – не согласился метрдотель. – Кофе по-варшавски готовят на топленом молоке с добавлением сахара, а поверх него еще кладут молочную пенку. Вы не думайте, что это, мол, все одно и то же, а только названия разные. Кофе как угодно делать можно. Вот и кофе по-венски есть, кофе по-турецки… Это все разные напитки…
Ко времени закрытия ресторана дружба между метрдотелем и компанией Сильина укрепилась основательно, и метрдотель, прощаясь, требовал, чтобы больше в жизни посетители ни в один московский ресторан, кроме «Столицы», не ходили.
Сильин попросил счет написать поразборчивее, так как профсоюз обещал оплатить половину, а следовательно счет, как финансовый документ, должен был прикрепиться к какому-нибудь профсоюзному отчету.
Перед тем как выходить на улицу Григорий Маркелович со своим давнишним приятелем Бекетовым зашли в ресторанный туалет по понятному делу. Помыли руки, стоя перед широченным во всю стену зеркалом, вытерли их висевшим тут же махровым полотенцем.