Геолог

Грей Рамона

— Мы старались не мешать отцу, но он был в очень поганом настроении. Мама лежала в их спальне. У нее болела голова, и она отказалась готовить ужин, а папа ушел есть. Бен готовил нам что-нибудь перекусить, а папа зашел на кухню, взял банку с фасолью и швырнул ее в меня. Сильно. Бен успел сделать шаг в мою сторону, и банка попала ему в спину. У него несколько недель оставался ужасный синяк.

Брайс снова поцеловала меня в щеку. Ее мягкое тело, прижавшееся к моему, помогло мне продолжить.

— Отец начал бросать в

нас всякую дрянь, что попадалось ему под руку. Бен схватил меня за руку, мы побежали в нашу спальню, и Бен запер дверь. Это еще больше разозлило отца. Он ударился телом о дверь, крича, чтобы мы выходили и понесли наказание как мужчины, иначе он перережет нам глотки.

— О, дорогой, — протянула Брайс. — Мне очень жаль.

— Я расплакался, а потом описался. Я так испугался, что он собирается нас убить. Бен затолкал меня в наш шкаф и спрятал за одеждой. Я умолял его остаться со мной, но он отказался. Сказал, что успокоит отца. Но я знал, что это не сработает, поэтому продолжал держаться за него и не отпускал. Наконец Бен сунул руку в карман и вытащил этот камень. Не знаю, где он его взял и зачем ему камень, но Бен сунул его мне в руку и обхватил мои пальцы.

Я глубоко, с дрожью вздохнул, все еще благодарный за тепло Брайс и ее прикосновения, когда она продолжала растирать мою руку.

— Бен сказал мне, что это волшебный камень. Когда мне страшно, грустно или боязно, если я возьму его в руки, он прогонит эти чувства. Он сказал, — я рассмеялся, что больше походило на всхлип, — Бен сказал, что его дала ему волшебница и что камень на самом деле работает. Он поклялся.

Мое тело напряглось, и Стэнли уставился на меня, а потом заскулил и перебрался с коленей Брайс на мои. Я погладил его, получая почти такое же утешение, как и от Брайс.

— Бен поцеловал меня в щеку и сказал, чтобы я оставался в шкафу и не шумел, пока он не вернется за мной. Затем он закрыл дверь и оставил меня одного. Я слышал, как он открыл дверь, слышал, как отец кричал и ругался на него, а потом дверь спальни захлопнулась, и все стихло. Я был слишком взрослым, чтобы поверить в слова Бена, но я… я все равно верил, понимаешь?

— Я понимаю, милый.

— Я держал этот камень, и это помогло. Мне все еще было страшно, но камень… помог. Я боялся, но не истерично паниковал. Я держал камень в темноте и ждал, что Бен вернется ко мне. С тех пор я ношу его с собой каждый день. Он важен для меня настолько, что я не знаю, как это объяснить.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Я понимаю, — мягко сказала Брайс.

Я изучал ее.

— Ты правда понимаешь?

Она кивнула, и я долго пил воду, прежде чем передать ей бутылку.

— Бен вернулся через некоторое время. Я не знаю, сколько прошло, но мне показалось, что несколько часов, и он был… ну, он был избит до полусмерти, но жив.

— Сколько ему было лет? — Спросила Брайс.

— Восемь, — ответил я.

Нижняя

губа Брайс задрожала, и она отвела взгляд. Когда она снова посмотрела на меня, из ее глаз текли слезы.

— Пожалуйста, не плачь, детка, — попросил я.

— Мне чертовски жаль, — всхлипывая, сказала она. — Так жаль, что никто в городе не помог. Прости, я не понимала, насколько это было ужасно для тебя.

Я обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Я не хочу, чтобы ты сожалела о том, чего не понимала, поскольку была слишком мала. Но надеюсь, это поможет тебе понять, почему мы с Беном уехали и почему я не могу остаться.

— Да, теперь я понимаю, — согласилась она, ее голос дрогнул.

Я поцеловал ее, и она ответила на мой поцелуй, после чего положила голову мне на грудь.

— Когда вы с Беном уехали из города, у меня разбилось сердце, но сейчас… сейчас я просто рада, что ты сбежал. Вы общались с родителями до их смерти?

— Нет, — признался я. — Бен окончил школу за год до меня и уехал в университет. Мы оба подрабатывали в старших классах, и откладывали деньги на учебу, как могли. К тому же у него была футбольная стипендия.

— В Локвудский университет, верно? — уточнила Брайс. — На следующий год ты тоже уехал по ней.

— Верно. Нас принимали и в университет Хейвенпорта, но он был слишком близко к нашим родителям. Они легко могли нас разыскать. Бен не хотел уезжать от меня, но я его заставил. Это был его единственный шанс, и я не сомневался, что получу футбольную стипендию, когда окончу школу, а потом присоединюсь к нему в Локвуде. Брат никогда не говорил об этом прямо, но знаю, он боялся, что отец разозлится на то, что Бен сбежал, и выместит гнев на мне.

Я с трудом сглотнул.

— Или что отец зайдет слишком далеко с побоями и убьет меня.

Брайс поцеловала меня в грудь.

— Он разозлился из-за отъезда Бена?

— Да, — кивнул я. — Они оба. Родители ненавидели нас, но не хотели, чтобы мы уезжали. Я не знаю почему.

— Твой отец отыгрался на тебе? — Спросила Брайс.

— Первые несколько дней после ухода Бена, да.

— Мне очень жаль, Гриффин, — печально сказала Брайс.

— Я ожидал этого. Я сказал отцу, ну, пообещал, что не уйду, как Бен, когда окончу школу, и, похоже, это удовлетворило его настолько, что он вернулся к обычным избиениям.

— Черт возьми, — выругалась Брайс. — Я ненавижу твоих гребаных родителей.

— Вступай в наш клуб, — пробурчал я. — В любом случае, год, когда не стало Бена, выдался не самым лучшим. Я изо всех сил старался избегать родителей, но это оказалось… тяжело. Отчасти поэтому я так и не набрался смелости пригласить тебя на свидание. Без Бена гнев моих родителей сосредоточился исключительно на мне, и я не хотел посвящать тебя в свою дерьмовую жизнь.

Брайс выпрямилась и вытерла свежие слезы на щеках.