Геологическая поэма
Шрифт:
— Акционерное Камчатское общество, — солидно объяснил Самарин.
— А, теперь это без разницы!.. Ну, днем — скважины, керн, документация, графика. Дело ясное. Даже в штольню слазили. А вечером — светская жизнь, в полный рост… — Роман опять повернулся к Валентину. — Та кроха — помнишь, мы ее возле кернохранилища видели — была приставлена ко мне вроде как чертежница и вообще… Последним номером программы — охота. Убили дикого оленя…
— Одичавшего, скорее всего, — снова вклинился прораб. — Их по тайге немало бродит. Сбегают с ферм. Оленю одичать — раз плюнуть…
— Да я сам чуть не одичал! —
— Ну и взял бы, подумаешь! — прораб усмешливо хмыкнул. — Небось не обеднел бы твой Панцырев.
Тут подала голос молчавшая до сих пор Ася:
— Как можно брать! Ведь это же взятка, правда? Роман уставил на нее недоумевающие глаза, моргнул раз, другой, потом в полнейшем изнеможении вцепился в сидевшего рядом Самарина, уткнулся лицом в его плечо.
— Полный за… завал!.. — взвизгивал он сквозь душивший его смех. — Н-наливай!..
Субботин с отеческой укоризной покосился на весельчака, пожевал губами. «Сейчас что-нибудь из Гоголя выдаст», — подумал Валентин. И точно, после некоторой паузы Василий Павлович глубокомысленно промолвил:
— Да нет, это не взятка, это — борзой щенок… — И замолчал.
— Куры-гуси, вилы-грабли! — Роман наконец отдышался. — Пойду лягу… Валентин, забыл сказать: я приземлился в твоей палатке, не возражаешь?
— Еще как!
— Тогда попрошусь к девчатам, — спотыкаясь в полумраке, он пробрался к выходу и, прежде чем вылезти наружу, опять хихикнул — Помрешь с вами, ей-богу…
Он явно имел в виду «тундру» Валентина и, надо думать, не меньшую «тундру» Асю.
Внутренне посмеиваясь, Валентин поглядел на студентку — та сидела, хлопала глазами, и вообще вид у нее был довольно-таки обескураженный.
Василий Павлович проводил взглядом Романа, а когда за ним сомкнулись входные полы, уважительно поднял палец.
— Москвич! — И, отвечая на вопросительный взгляд прораба, пояснил — Молодой-то молодой, а в людях гляди, как разбирается. — Кашлянул, затем энергично приклеил ни к селу ни к городу — Идешь ты пляшешь!
Теперь уже Валентин, согнувшись от еле сдерживаемого хохота, поспешил к выходу. Вслед ему прозвучал ехидный вопрос начальства:
— Ты чего это, а? Медвежьей хворью заболел?.. Переход от базы до табора Роман сделал за один световой день. Правда, предусмотрительно вышел в путь еще до восхода солнца. Помня, с какими муками ему, еще не вошедшему в экспедиционную форму, дались тогда те маршруты, Валентин не мог не признать: москвич — ходок отменный. «Полевик», — уточнил он про себя.
Палатка встретила его тишиной и мраком, но полевик был тут — в темноте слышалось
— Почему без света? — влезая внутрь, спросил Валентин.
— Комары налетят, — Роман зевнул, повозился в мешке. — Ложись… Завтра рано вставать. В маршрут иду, с Василий Палычем.
— Как твои ноги?
— Зажило, как на собаке. Теперь могу шпарить по тайгам до полного не хочу… Ты куда?
— Пойду к костру, — отвечал Валентин, пробираясь на четвереньках к выходу. — Надо выводы записать.
— Какие еще выводы — уж не насчет меня ли?
— По сегодняшнему маршруту. Так сказать, резюме. Роман удивленно присвистнул:
— Герой пустынных горизонтов!.. Слушай, а до завтра отложить нельзя? Я бы хоть посмотрел, как это делается. — И добавил невинным тоном — Или к утру все забудешь?
— Кто — я? — оскорбленно начал Валентин, но тут же, спохватившись, засмеялся. — Ладно, пораньше встанем и сделаем.
Он разулся, выглянул из палатки. Небо было ясное, звездный блеск от края до края ничем не замутнен. Нет, дождя не предвиделось, и Валентин со спокойной душой выставил сапоги наружу, под боковой козырек палатки.
— Ну, спрашивай, что ли, пока я не закемарил, — проговорил Роман. — Чувствую, у тебя есть вопросы.
— Есть, — Валентин разделся и скользнул в прохладные объятья мешка. — Вот ты посмотрел материалы по Гулакочи…
— …и не показалось ли тебе, что я прав? — смеясь, докончил за него Роман, вслед за этим послышался смачный шлепок. — Ч-черт, вот грызут!
— Какая тайга без комара…
— Знаем, слышали. Какой грузин без лимузина, какая свадьба без вина… Слушай, ты обижен? Есть немного, да? Да? Только честно!.. — Тут он, судя по звуку, рывком приподнялся в мешке. — Эх, тундра! Да я ж к тебе отношусь в два раза дороже — теперь, после знакомства с Панцыревым, усек? Лично к тебе! И к Василь Палычу! И к прорабу вашему, и к Асе!.. И дело вовсе не в твоей дурацкой идее, догоняешь?
— Ну…
Роман засмеялся.
— Ладушки, давай спать. — Он аппетитно зевнул, начал с шумом умащиваться, располагаясь поудобнее; потом сказал шершавым голосом — Конечно, есть там хорошие парни. Вот этот твой Толя, скажем… Но все-таки личность старшего геолога, она накладывает отпечаток. Довлеет… Короче, дерьмо пчелы, дерьмо мед, дерьмо и дед-пасечник… Начальник партии, сам знаешь, он администратор: бригадо-месяцы, станко-смены, кубаж-метраж. А вот старший — это идеолог… Да ты спишь, что ли?
— Пока нет.
— То-то же! — Роман вздохнул. — Все хорошо, вот только та кроха…
— Она после техникума?
— Угу… Неспетая песня моя. Девушка моей мечты. Ну, может, не в полной мере, но почти…
— Если почти, что ж ты ей… Кстати, ты женат?
— Не-а, — в голосе Романа пробежала усмешка. — И знаешь, это нашим институтским метрессам не дает спокойно жить. У них хобби — устраивать судьбу одиноких молодых людей. Да вот перед самым моим отъездом сюда одна из них говорит: «Ромочка, вам надо срочно жениться. Хотите, я вас познакомлю? Девушка из очень, очень видной семьи и собой вся такая, такая импозантная… Работает в музее Академии, в отделе доисторического человека». Я ей: «О, то, что любит наша мама!» — «Как вы сказали?» — «Кем, говорю, работает в музее — экспонатом?» Оскорбилась… хулиганом обозвала…