Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи
Шрифт:
А через два месяца сербский король Милан, опасавшийся усиления соседнего государства, объявил Болгарии войну и двинул войска на Софию и Видин. Молодая болгарская армия, сформированная и обученная с российской помощью, сумела дать отпор агрессору.
За всеми этими событиями пристально следили в столицах Австро-Венгрии, Англии, Франции, Германии и России. И не только следили: дипломатия великих держав энергично участвовала в становлении молодых государств и вмешивалась в их отношения друг с другом, не забывая при этом о собственных интересах. Началась Большая игра на Балканах.
Димитр Михайлов Тренчов, 1851 года рождения, жил в городе Мехомия (ныне Разлог) в Пиринских горах – той исторической области, что и сегодня именуется Пиринской Македонией. Согласно семейному преданию, он был причастен к антиосманскому
Мать Георгия, крестьянская девушка Парашкева Досева Георгиева, 1862 года рождения, происходила из семьи таких же горемык-беженцев, как и Димитр. Согласно её воспоминаниям, они познакомились и обвенчались в Радомире, там же родился у них 18 июня 1882 года первенец Георгий, Гошо. Архив радомирской церкви Св. Великомученика Димитрия подтверждает этот рассказ, хотя в записи о крещении младенца днём его рождения указано 22 июня1.
Существует и другая версия, согласно которой Георгий Димитров родился 18 июня в селе Ковачевцы Радомирской околии, а крещён в Радомире, поскольку в Ковачевцах не было церкви. Эта версия стала канонической2.
В 1950-е годы в Ковачевцах был создан мемориальный комплекс. Тщательно отреставрировали тёмную мазанку, где, возможно, качался в колыбельке будущий болгарский вождь, возвели помпезное двухэтажное здание музея, где, впрочем, не демонстрировалось ни одного подлинного предмета, принадлежавшего семье Димитровых.
Сам Георгий Димитров указывал в качестве дня своего рождения 18 июня 1882 года [2] , и эта дата стала официальной. «День рождения! В сущности 13 дней позднее из-за перемены календаря», – записывает он в дневнике 18 июня 1934 года, из чего видно, что он не придавал значения этой неточности. Не имеет она значения и для дальнейшего жизнеописания нашего героя.
Важнее обратить внимание на место рождения Димитрова, поскольку время от времени появляются публикации, в которых говорится о его македонском происхождении. Димитров действительно говорил: «происхожу из македонского семейства», «отец мой – македонец» и т. п. Однако при этом он всегда называл себя болгарином и на суде в Лейпциге во всеуслышание заявил, что гордится своей принадлежностью к болгарскому народу. Понятие «македонец» Димитров употреблял не в этническом, а в географическом его значении.
2
По старому стилю. События, происходившие в Болгарии до 31 марта 1916 г., приводятся в этой работе по юлианскому календарю, после этой даты – по григорианскому календарю (новому стилю).
С помощью живших в Софии родственников (сестры Парашкевы и её мужа) переселенцы устроились в хатке на Солунской улице. Неподалёку возвышалась евангелическая церковь – высокое здание строгих форм с башней. Английские и американские миссионеры в XIX веке вели в болгарских землях Османской империи активную проповедь протестантских вероучений, издавали духовную литературу на болгарском языке, открывали школы и учреждали общины новообращённых. В Софии первая евангелическая община возникла в 1864 году стараниями американского миссионера Чарльза Морза, представлявшего конгрегациона-листов; она существует до сих пор.
Очевидно, в столь впечатляющих успехах западных проповедников сыграл существенную роль тот факт, что национальная православная церковь была в то время раздроблена и слаба. По султанскому повелению христианские храмы не могли строиться выше мечетей (поэтому иногда церкви заглублялись в землю), а по установленному православным Константинопольским патриархатом порядку богослужение велось на греческом языке.
Достоверных сведений о том, почему Димитр и Парашкева отказались от веры отцов и причислили себя к протестантам, нет. Было бы упрощением сослаться на соседство их жилища с евангелическим храмом как на основную причину. Сомнительно также, что они, люди едва грамотные, разбирались в тонкостях религиозной догматики. Скорее
В Софии глава семьи освоил ремесло шапочника. Ремесло оказалось прибыльным и надёжным – ведь ни один болгарин не обходился без шапки ни зимой, ни летом, ни в будни, ни в праздники. Поначалу мастер Димитр работал на дому. Примостившись возле отца на полу, Гошо часами наблюдал, как тот выкраивает большими ножницами из куска мягкой овечьей шкуры заготовку, вырезает из ткани подкладку и ловко орудует иглой. Запах овчины вошёл в его память как запах детства.
В Софии осталась с турецкого времени партия — торговые ряды с многочисленными лавочками, – наименованная новыми властями пассажем Св. Николая. Димитр Михайлов через некоторое время обзавёлся там собственным дюкяном – помещением, служившим одновременно мастерской и лавкой, какие можно и сегодня увидеть на восточных базарах. Порой соседи допытывались у мастера, много ли ему удаётся заработать своим ремеслом. Димитр обычно отделывался кратким ответом: «Иголкой колодца не выроешь». Однако ухитрялся прокормить иголкой растущее семейство – а в нём вскоре после переезда в Софию появился третий ребёнок, Никола.
Город в те годы состоял из скученных кварталов, сохранивших турецкие названия, – Топхане, Коручешме, Банябаши, Мюселим… Были ещё Армянский квартал, Еврейский и просто Большой, в самом центре. Управа хотела видеть Софию преобразованной на европейский манер – с широкими бульварами, площадями, мощёнными камнем улицами. Власти предоставляли гражданам подряды на благоустройство дорог, обслуживание уличных фонарей, прокладку водопровода с горы Витоша, сооружение каменных зданий.
Один из бедняцких кварталов Софии носил название Ючбунар, что означает «Три родника». Он был расположен на северо-западной окраине города, у Владайской речки, где барышники промышляли скупкой и продажей скота. В Ючбунаре столичная управа расселяла беженцев и переселенцев.
В этом квартале Димитру Михайлову и его свояку был предоставлен участок земли площадью 0,45 декара (иначе говоря, четыре с половиной сотки). Получив участок, они приступили к строительству дома на два входа. Стены сложили из кирпича-сырца, который тут же и делали, под открытым небом. В городских учётных книгах дом записали под номером 68 по улице Ополченской [3] . Название улицы напоминало о болгарском ополчении, сражавшемся вместе с русскими воинами за народную свободу.
3
В 1951 г. в этом доме, к тому времени имевшем номер 66, был открыт Дом-музей Георгия Димитрова. Исключительная заслуга в сохранении реликвий домашнего быта семьи и библиотеки Георгия Димитрова принадлежит его сестре Магдалине Димитровой-Барымовой. В 1973 г. на базе Дома-музея и обширного трёхэтажного здания, построенного на примыкающей к нему территории, был создан Национальный музей Георгия Димитрова при ЦК Болгарской компартии. Музей вёл большую научно-исследовательскую и собирательскую работу. В 1992 г. по решению правительства Болгарии музей был закрыт.
Нравы в доме царили патриархальные, как от века было заведено: строгий отец, покорная мать, послушные дети. Праздности и лени не знали, на судьбу не жаловались. Отец с утра до ночи корпел над шапками, хлопотливая мать целыми днями неслышно скользила по дому и по двору, повсюду находя работу. Дети помогали старшим. Отец научил Гошо подравнивать шерсть на готовых шапках. Мальчик брал ножницы и принимался орудовать ими как заправский парикмахер, очень старался. Как ни подметали пол после таких занятий, клочки шерсти всё равно разносились по дому. Дети усвоили правило: если выловишь шерстинки из миски, не показывай вида, молчи, иначе схлопочешь отцовской ложкой по лбу. «С этого кормишься, неблагодарный!» – обязательно скажет он.