Георгий Конисский
Шрифт:
Принятие Конисским учения Коперника и Галилея, пропаганда этого учения прежде всего исходят из общей направленности развития отечественной философии, из ее ориентации на опытное знание, на достижения науки Нового времени. Своим отношением к идеям Коперника и Галилея профессор подчеркивает, что он ценит объективную научную истину вопреки предвзятым убеждениям, осуждает теологические догмы, отрицает их вовсе, если речь идет о вещах и явлениях, исследованных наукой. Итак, Конисский-ученый всецело на стороне науки. Но как духовное лицо он обязан был защищать и пропагандировать догматы религии, и вот каким образом учит он подходить к Священному писанию: «Данные же Священного писания не нужно воспринимать в их прямом значении, как кажется многим; ибо, когда говорится в псалме 92 „остановилось Солнце по приказу Иисуса“, „укреплена Земля, и она не должна никогда двигаться“ и др. вещевания святого духа, то имеется в виду, что это сказано в соответствии с мыслью простолюдинов, как говорится, что бог прогуливается, нисходит и т. д., подобно тому, как мы, наконец, говорим, что Солнце теряет сияние во время
В отношении Конисского к интерпретации Священного писания прослеживается тенденция, заложенная в отечественной общественнополитической мысли еще представителями русских рационалистических ересей — стригольников, жидовствующих, нестяжателей, углубленная и расширенная социнианами. Социн и его последователи сделали шаг вперед в развитии религиозно-философской доктрины антитринитаризма, что ярко отразилось в творчестве Симона Будного (см. 30, 165–168. 16, 35). Если социниане считали, что текст Священного писания необходимо интерпретировать так, чтобы его выводы не противоречили здравому смыслу, то Конисский, имея перед собой успехи отечественной науки и науки Нового времени, уличает Писание в несоответствии с наукой. Религиозный рационализм социнианства Конисский ставит на научную основу, поднимая его на более высокую ступень. В рассуждениях его ясно прослеживается мысль, что утверждения Библии не имеют ничего общего с наукой; иногда он пытается объяснить ее аллегории: «Слова Священного писания об уничтожении небес нужно понимать как [утверждение] об их изменении или о переходе от одной субстанции к другой — лучшей, или, оставаясь в той же субстанции, — к другому лучшему виду» (5, 240). Такие утверждения отнюдь не свидетельства того, что Конисский пытается примирить науку и религию. Подобные высказывания профессора говорят об осознании им своего положения подневольного монаха. Решая вопрос, может ли тело одновременно находиться в двух местах, Конисский прямо заявляет об этом: «Я бы охотно присоединился к отрицательному решению, если бы не отдал свой разум в плен вере» (там же, 210). В открытом признании профессора обязательной своей зависимости от религии видится и признание им достижений науки.
Вопреки официальной теологической доктрине Конисский с искренней симпатией излагает не только учение Коперника, но и теорию вихрей Декарта. В первой половине XVIII в. эта теория была очень популярна. Ее философское значение состояло в том, что Декарт выдвинул механическую концепцию строения Вселенной, исходя из которой стремился объяснить ряд физических явлений: тяготение, тяжесть и т. п. Теологи сочли эту теорию безбожной, поскольку она не только подтверждает вращение Земли вокруг Солнца, но и принимает множественность миров, т. е. «еще более, чем учение Коперника, удаляет Землю от мирового центра и лишает человечество привилегии обитать в средоточии Вселенной» (33, 188). Профессор ставит теорию вихрей Декарта в прямую зависимость от системы Коперника. Согласно Коперниковой теории, утверждает он, светила, лишенные поступательного движения, движутся вокруг самих себя, подобно вихрю. «Отсюда явился Картезий, который очень во многом объяснил систему Коперника, разделил всю эту Вселенную на разные вихри и круговороты так, что столько есть гигантских вихрей, сколько звезд; и Солнце, и Земля являются звездами» (5, 219).
Значение подобных утверждений Конисского возрастает, если учесть, что в то время в России на пути гелиоцентрического мировосприятия ставились всяческие преграды. Распространению этого учения противилась не только церковь, но и официальные власти. Статьи и публичные выступления ученых Российской Академии наук, популяризирующие и подтверждающие гелиоцентрическую систему мира, были написаны на иностранных языках и на русский язык не переводились. Перевод книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» — популярное изложение идей Коперника, осуществленный Кантемиром, пролежал под спудом десять долгих лет. Синодальная цензура вычеркивала из книг даже простое упоминание о гелиоцентрической системе. Конисский же не только подробно излагает своим слушателям систему Коперника, но и приводит в ее пользу доводы Галилея и Декарта, объявляя при этом во всеуслышание о единственной причине ее неприятия — несоответствии Священному писанию.
Не вызывает сомнения факт, что Конисский, повествуя слушателям о движении, природе и форме планет, об их свечении, пользовался данными новейших в то время исследований астрономов. Все планеты в его представлении круглые и сферические. Солнце состоит из твердой материи типа асбеста, которая, будучи зажжена, никогда не угасает. Пятна на Солнце он объясняет наличием там инородной огненной материи. В постоянном горении материя Солнца не уничтожается, как не уничтожается Земля в своих постоянных изменениях. Пятна, которые мы видим на Луне, наблюдая ее в телескоп, — это горы. Так же выглядела бы Земля, если взглянуть на нее в телескоп с Луны. С учетом всех астрономических и оптических тонкостей объясняет профессор затмение Луны и Солнца.
Такую же осведомленность в новейших достижениях естествознания, широкую эрудицию демонстрирует Конисский и в учении о строении мира. Объясняя различные изменения в материальном мире, процессы и явления в природе, он пытается обойтись без вмешательства потусторонних сил, причины этих процессов и явлений видит он в самой природе: «…которые вещи движутся, их движение обусловлено природой, и которые пребывают в состоянии
Хотя сотворение человека богом является для профессора неоспоримым фактом, однако сотворение других живых существ для него сомнительно, как вообще сомнительно «творение из ничего». Достижения биологии и физиологии в то время позволили ученым выступить против этого основоположного религиозного догмата. Теория самозарождения живых организмов была опровергнута последователями Хр. Вольфа, что определило в России судьбу спора между сторонниками преформизма и эпигенеза в пользу последнего. Научно было доказано, что всякий живой организм развивается с эмбриона, поэтому исчезла надобность обосновывать «творение». В философском курсе Конисского мы находим подробное описание экспериментов, иллюстрирующих теорию генерации в опровержение теории самозарождения: «Новейшие ученые, поскольку они более детально проникают в рождение таких существ (живых. — М. К.), утверждают, что они рождаются не от влияния небес и их тайной силы, а из семени или из яиц» (5, 236).
Исследования ученых-естествоиспытателей, на которых базируется освобождение науки от религиозно-идеалистических и мистически-метафизических концепций, способствуют утверждению в философском учении Конисского доверия к науке. Вера в могущество науки была одной из основ его мировосприятия, и именно она способствует переходу от позиций здравого смысла к научно обоснованным, рационалистическим, рационально доказанным утверждениям. Только то считает Конисский неопровержимой истиной, что подтверждается научным экспериментом, доказательством в практике. В натурфилософии, говоря о природе и происходящих в ней процессах и явлениях, профессор стремится объяснить все естественными причинами, вывести явления и процессы из самой природы, не оставляя места для откровения. Голословное «так хочет бог» он заменяет доказательным «такова закономерность природы». Лишь в случае, когда в науке того времени невозможно было найти достаточно рационально обоснованного довода, Конисский прибегает к откровению: «Вообще, к богу прибегают тогда, когда причины явлений неизвестны…» (там же, 259).
Глава IV. Человек и природа
Уже в первой половине XVIII в. отечественная философия пополняется новыми идеями. Рационализм, практицизм, первоочередное внимание к проблемам гносеологии — вот ее основные характеристики. Вместо традиционной теологической проблемы бог — человек на первый план выступает проблема человек — природа. С учением о мире, о природе тесно связывается учение о человеке, его месте и роли во Вселенной. Большую популярность завоевывает сенсуалистическая теория Дж. Локка, которую одним из первых среди отечественных мыслителей воспринял М. В. Ломоносов. В Киево-Могилянской академии элементы сенсуализма развивали в своих философских курсах И. Кононович-Горбацкий, И. Гизель, С. Яворский, Ф. Прокопович, М. Козачинский. Опорой на сенсуализм в гносеологии эти профессора бросили вызов платоновским «врожденным идеям», средневековому интуитивизму и августиновскому априоризму. Сенсуалистическая традиция в философии Киево-Могилянской академии берет свое начало от эмпирической стороны гносеологии Аристотеля. Аристотель исходит из того, что источником наших знаний является чувственный опыт, ощущения, полученные от воздействия материального мира. Чувственное познание у него выступает как основа понятийного, абстрактного знания. Только через факты можно направить мысль на созерцание высших истин. Наука, по Аристотелю, исходит из общего, познание общего означает проникновение вглубь вечно существующей материи, открытие законов, присущих единичному. Таков путь познания и для большинства профессоров Киево-Могилянской академии, в частности для Г. Конисского.
Круг вопросов, затронутых в философском курсе Г. Конисского, обусловлен интересом к освоению мира, к опытному знанию и науке, постигающей тайны природы. Исходный пункт его гносеологии — признание познаваемости мира и законов природы. Тут он четко демонстрирует позицию деизма: бог, сотворив мир сей и дав ему законы развития, больше в это развитие не вмешивается. Человеку предоставлена возможность познать мир и законы его развития, а также познать самого себя как частицу мира. Один из основных принципов гносеологии, выдвинутых Конисским, — необходимость освобождения мышления человека от власти всяческих авторитетов, в первую очередь схоластических и церковных. Независимость мышления от авторитетов первыми провозгласили гуманисты эпохи Возрождения. Конисский глубоко осознает, что средневековые авторитеты и догмы Священного писания мешают познанию природы и человека. Он проявляет явно негативное отношение к схоластической философии, к догмам и авторитетам.