Гербовый столб
Шрифт:
О хозяйственных подвижниках я упоминал — в разные эпохи, включая, безусловно, и сталинскую; немало их и ныне. Но мало кого из них назовешь интеллигентами в русском понимании этого исторического явления. Кстати, интеллигенция понятие русское, и прежде всего подвижническое, духовное. В лучшем случае разумные хозяйственники не забывают о так называемом соцкультбыте — покровительствуют школам, поддерживают больницы, клубы. Но главные их заботы, конечно, лежат в плоскости хозяйственной.
Интеллигент должен быть независим, как независима духовная сфера его деятельности.
Но это уже другая тема, а мне бы хотелось сосредоточить разговор на сельской интеллигенции. Повторяю: ясно, кому было выгодно свести к нулю независимое самостоянье сельской интеллигенции в теоретически разработанной сначала пролетаризации, а затем бесперспективности именно русской деревни...
Но убежден, что процесс обновления жизни и хозяйствования на земле не будет полным и законченным, а главное, необратимым, если не будет возрождена историческая роль сельской интеллигенции — этих носителей знания и культуры. И моралистов! Да еще бессребреников в большинстве своем...
Призывая к духовному возрождению жизни на селе, нельзя забывать о том, кто будет нести этот свет? Кто может нести этот свет? Я не заблуждаюсь в том, что за послевоенные десятилетия нами практически потеряна сельская интеллигенция, прежде всего в том великом духовном смысле, который она определяла в деревенском бытии.
Безусловно, это объясняется уходом крестьянина с земли. Но я убежден, что возврат в земледельческие пенаты, возвращение на сельскую родину, чтобы ее возродить и возвысить, начнется, а точнее сказать, утвердится не материальными работниками, не управленцами-специалистами, а теми духовными подвижниками, мыслящими себя в служении народу — в нравственном служении! — которые и раньше были в России и должны быть всегда: народные учителя, народные врачи, народные деятели культуры. Да, именно народные! Те, кто и умом, и сердцем мечтает о народном возрождении Отечества и готов подвижнически служить всей своей душой этой великой задаче.
О райцентрах
Как так случилось, что мы незаметно потеряли «уездную Россию»? По крайней мере, снизили ее до понятия захолустья? Пожалуй, в два брежневских десятилетия, когда бурно и бездумно (что «бездумно» — не уверен) сверхиндустриализировали европейскую часть РСФСР, заодно уничтожая и деревню... А ведь без «уездной России», прямо скажем, и Россия — не Россия, а лишь бескрайний простор с городами-космополисами,
Райцентр!..
Еще в 50-е годы они, райцентры, жили наполненной жизнью. Нормально. Еще местная молодежь не спешила в Москву, или Питер, или областной град, или на «стройки коммунизма». Еще родители не благословляли детей к переселению, к семейному разрыву. Еще красочны и богаты были праздничные ярмарки, да и сами праздники. Разнообразна и дешева рыночная торговля, нераздельная с жизнью деревни. Еще хватало районных событий и развлечений. Еще играл духовой оркестр в городском саду, на танцплощадках кружились пары. А вечерами по субботам и воскресеньям по главной улице еще прохаживались, торжественно приодевшись, степенные горожане...
Всем было нескучно жить в райцентрах!
Еще хранились традиции. Пели самодеятельные хоры, веселились острословию частушек; затаив дыхание, внимали пьесам, которые разыгрывали свои же, самодеятельные артисты на подмостках районного клуба. Еще переполнены были трибуны, когда играла местная футбольная команда. Еще знали в лицо и уважали передовиков соцсоревнования. Еще гордились своим районом, своими земляками. Еще... Да, еще районное руководство не оторвалось от народа, не отделило себя глухими заборами спецпоселений...
Когда все это изменилось? Когда — вдруг, незаметно — вся эта нормальная, полноценная жизнь стала исчезать, испаряться? Одни уезжали, другие замыкались, третьи спивались — кто от тоски, от отчаянья или просто от безрадостности бытия... Кончались райцентры, стирались традиции, глохла живая жизнь. Что-то унылое, бесформенное шло на смену...
Эх, Россия!
В последние годы потихоньку кое-где районная жизнь начала возрождаться. Прежде всего там, где глубоки исторические корни. Вот, например, орловские Ливны. В первое воскресенье июля там отмечается День города. На этот раз он был связан с 403-й годовщиной основания Ливен.
Ах, какой патриотизм вызвал этот праздник у горожан! Все радовались дню своего города, удивлялись тому, что как же это хорошо! Музыка, карусель, самовары, сувениры... Возродился народный театр; ливенцам была показана пьеса Островского «Без вины виноватые»... А ливенская гармонь? А хороводы? А пряники? И нам, случайным путешественникам, было весело, и радостно, и как-то беззаботно, и, я бы сказал, духоподъемно. В самом деле праздник! И подумалось: вот она, вершина «малой родины», вот ключ к возрождению района, области, республики — здесь, в райцентрах!
Между прочим, подумалось и о том, что в старой России каждый уездный город имел свой герб. И это было не случайно! В Орловской губернии исторически сложилось двенадцать уездов: со своими гербами, традициями, обычаями, хозяйственной направленностью; и даже говором, характером. При Советской власти от Орловской губернии отъяли четыре уезда — Брянский, Карачевский, Трубчевский и Елецкий. А затем, в какие-то очередные «перестроечные времена», оставшиеся восемь уездов раздробили на 23 района. Вы спросите: зачем? Я вам отвечу: для того, чтобы партийно-административные органы могли с большей результативностью выдавливать из измельченных, с разорванными историческими связями районов «производственные показатели».