Герцог Борджиа н-ской губернии
Шрифт:
– Видите ли, в чем дело, я нахожусь в затруднительном положении. Жена настаивает, что мы должны немедленно сообщить о происшедшем Володиным родителям, а я никак не могу на это решиться. Я не сомневаюсь, что мой внук ни в чем не виноват и не понимаю, чего ради нужно тревожить моего сына и его жену. Они сорвутся с места, бросят все и приедут, а потом окажется, что все это нелепое недоразумение…
– Я ничем не могу вам помочь, – решительно произнесла я, не дослушав Василия Васильевича, – поскольку сама
На самом деле у меня были уже кое-какие мысли, но, во-первых, они еще не подкрепились никакими фактами, а во-вторых, в результате беседы с Володей Зубовым у меня сложилось стойкое ощущение, что он не такая уж невинная овечка, как думает его дед. Но и это ощущение не было пока ничем аргументировано.
– Если вы полагаете, что приезд родителей вашего внука может как-то повлиять на ход событий, то вы, конечно же, должны им сообщить.
– То есть, как повлиять? – не понял меня Василий Васильевич.
– Возможно, они смогут нанять вашему внуку хорошего адвоката, если у них есть связи в этой сфере и, разумеется, соответствующие финансовые возможности.
– А вы считаете, что в этом есть необходимость?
– Да, я так считаю, – уверено ответила я.
Что-то подсказывало мне, что даже если Володя Зубов и не причастен к убийству, у него все равно наличествуют какие-то проблемы – слишком он был взвинченным во время нашей с ним беседы.
– Ты думаешь, – встрял в разговор Мещеряков, – что против него имеются серьезные улики?
Я кивнула.
– Очень серьезные.
Дед Зубова заметно побледнел.
– Значит, моя жена права, и я должен сообщить сыну.
Я видела, что Василию Васильевичу очень не хочется этого делать. В общем, такое нежелание было вполне объяснимо.
– Вы можете подождать еще один день, – сказала я, – думаю, завтра у меня будет для вас более существенная информация.
Старик с облегчением перевел дух.
– Хорошо, я так и сделаю, – обрадовано сказал он, поднимаясь, – не буду отрывать вас от дел, большое спасибо, что уделили мне время.
Он пожал руку Мещерякову, поклонился мне и поспешно исчез за дверью.
– Валентина, задержись, пожалуйста еще на минуту, – сказал шеф, увидев, что я порываюсь встать.
Я снова села.
– У тебя действительно нет еще ничего существенного?
– Да, пока нет. Я жду Мамедова и Антонова с новостями.
– А почему ты посоветовала Зубову найти хорошего адвоката?
– Ты же сам ответил на этот вопрос, Миша, против него слишком серьезные улики.
– По-моему, тут есть что-то еще, – Мещеряков испытующе посмотрел на меня.
– Ничего определенного у меня пока нет. Только смутные ощущения.
Я снова поглядела на часы, висящие на стене над его головой.
– Торопишься? – спросил шеф,
– Говорю же, ребята должны объявиться с минуты на минуту.
– Хорошо, только, пожалуйста, держи меня в курсе.
– Непременно, Миша, – ответила я и ретировалась с не меньшей поспешностью, чем Василий Васильевич три минуты назад.
Когда Вершинина открыла дверь своего кабинета, она увидела Мамедова и Антонова, которые поджидали ее.
– Ну что? Удалось что-нибудь выяснить? – спросила она, усаживаясь в кресло.
– Да, – ответил Алискер и дал начальнице подробный отчет о поездке в Курдюмское.
– Так, значит Валерий Ахметов, – Валандра сделала пометку в своем ежедневнике.
Услышав об этой новой фигуре, замаячившей в деле, Вершинина почувствовала знакомое волнение, как с ней бывало всегда, когда она нападала на важный след.
– А вы не могли установить его конкретного адреса?
– Никто этого не знает, – ответил Мамедов, – мать Сергеевой сказала, что он поехал к отцу, который живет в Краснодарском крае.
– А кроме нее вы никого не опрашивали, не считая тех старух, разумеется?
– Нет, больше никого.
– А зря. Вам нужно было разыскать подруг Светы и приятелей этого Валеры. От них вы могли бы получить более подробные сведения. Почему вы этого не сделали? – Валандра посмотрела на подчиненных с плохо скрываемым раздражением.
– Понимаете, Валентина Андреевна, после разговора с матерью погибшей, у меня было такое состояние, что я уже не мог придумать ничего умнее, как поехать к вам.
– Вот уж не думала, что ты такой чувствительный. С такими нервами тебе не место в службе безопасности…
Вершинина хотела добавить еще что-нибудь столь же язвительное, но увидев виноватую физиономию Алискера, умолкла. Несмотря на годы своего начальничества, Валандра все еще не утратила способности ставить себя на место других людей, чего зачастую не хватает людям, имеющим хоть какую-нибудь власть. Вершинина подумала, что и ей было бы не сладко, если бы она должна была сообщить матери о смерти ее ребенка. От этой мысли по спине Валандры пробежал холодок.
– Тем не менее, вам придется это сделать, – произнесла она более мягко.
– Хорошо, я немедленно поеду туда снова, – произнес Мамедов.
– А почему только ты?
– Все равно от Антонова нет никакого толку. Он все время как истукан сидел. Вот кстати, – Мамедов круто повернулся к Николаю, – когда к тебе подошел тот парень и начал тебя расспрашивать, ты прекрасно мог бы задать ему хотя бы один вопрос. А вместо этого ты сам отвечал на его вопросы.
Валандре показалось, что Николай вот-вот заплачет – такой у него был убитый вид.