Герцогиня-дурнушка

Джеймс Элоиза

Джеймс едва не потерял голову, но вовремя опомнился. Он должен был постараться, чтобы ей с ним было спокойно. По существу, ему следовало вести себя настолько холодно, будто ему и вовсе чужды плотские радости, – ведь именно такого мужчину она хотела. Гриффин сказал бы, что ничего глупее он в жизни не слышал. Но ведь Гриффин не был женщиной, испытавшей всего лишь два дня супружеской жизни почти семь лет назад… И Гриффин не был его обожаемой, прекрасно владеющей собой, непреклонной и несгибаемой

Дейзи.

Она оттолкнула его, и он тут же отступил на шаг, не забывая улыбаться.

Глава 29

– Я кое-что должен сказать тебе… Сказать то, чего ты не понимаешь, – проговорил Джеймс.

Выражение его лица встревожило Тео, и она поплотнее закуталась в одеяло.

– Я не понимаю только одного – почему Амелия, моя камеристка, до сих пор не появилась. Я позвонила ей уже давно.

– Я разрешил ей уйти домой. Сегодня день рождения ее матери.

– Но… – Тео тут же осеклась. Она не знала, что сегодня – день рождения матери Амелии. Однако же… Если бы это действительно было так, Амелия попросила бы выходной. Тео очень гордилась тем, что никогда не отказывала никому из прислуги в просьбе, касавшейся личных дел.

– Я подозреваю, что ей очень не хотелось нарушать привычный порядок твоей жизни, – добавил Джеймс.

– Она бы ничего не нарушила, – заявила Тео. – Когда у Амелии выходной, мне помогает Мэри. Мэри очень хорошо обучена.

– Мэри я тоже отослал домой.

Тео нахмурилась:

– Но одна из них всегда должна быть со мной… Ведь мои платья… Конечно, я обычно не стесняю себя корсетами, но если бы вдруг надела один из них под мое утреннее платье, то до сих пор оставалась бы в нем.

– Тебе нет нужды надевать корсет, – заметил Джеймс, с восхищением окидывая ее взглядом.

– Да, верно. Хотя я не ожидала, что ты это поймешь. Но мне все равно нужно позвать какую-нибудь из служанок.

Муж молча покачал головой.

– Ты не мог! – воскликнула Тео и снова опустилась на скамейку.

– Я подумал, что сейчас удобный момент сделать приятное прислуге. Видишь ли, я хочу, чтобы они любили меня. А им очень неприятно находиться в осажденном доме.

– Они всегда будут любить тебя, пока ты продолжаешь платить им жалованье. Но ты ведь не всем позволил уйти, не правда ли?

– Всем, кроме Мейдрона и охранников, которые сторожат дом.

– Ты с ума сошел?! Кто будет подавать нам еду? Кто будет… – Тео в панике стала озираться.

Джеймс весело улыбнулся ей и сообщил:

– По распоряжению Мейдрона прислуга разъехалась в разных каретах, чтобы сбить с толку распространителей сплетен.

– Как же мы сможем одеться завтра утром для приема визитов? Ты ведь не думаешь,

что я спущусь в гостиную неодетая?

– С визитами к нам могут явиться только те, кто жаждет взглянуть на мою татуировку. Я не принимаю посетителей, и ты тоже не будешь. По правде говоря, я приказал Мейдрону убрать с двери молоток. Я не теряю надежды, что орда продажных писак, сопоставив отъезд прислуги в разных каретах и отсутствие дверного молотка, придет к заключению, что нам удалось улизнуть и уехать в поместье.

Тео совсем забыла о том, что свет непременно возжаждет взглянуть на герцога-пирата. Как ни странно, но в ее глазах Джеймс-пират все больше и больше походил на прежнего Джеймса.

– Что ж, наверное, даже лучше, что мы остались здесь, – неохотно признала она. На следующий день ей без прислуги предстояло суровое испытание – но это лучше, чем разыгрывать хозяйку перед толпой любопытных. – Ты прав, – сказала Тео, отдавая мужу должное. – Здесь была бы ужасная давка, если бы нам начали наносить визиты.

– Конечно. – Джеймс привалился к стене, чего не сделал бы ни один джентльмен, и, судя по всему, его забавляла сложившаяся ситуация.

– Прошу меня извинить, – сменила Тео тему разговора, – но я хотела бы остаться одна, чтобы принять ванну.

– Поскольку мы практически одни во всем доме, – ответил он, – я хотел бы упомянуть про одну ошибку, которую ты допускаешь. Ты полагаешь, что я все тот же юнец, с которым ты занималась любовью семь лет назад, – юнец с теми же потребностями и желаниями.

Тео начала возражать, но муж вскинул руку, останавливая ее.

– Тогда, в 1809-м, мы занимались любовью, потому что были влюблены.

Тео молча кивнула. Пар от горячей воды увлажнил ее волосы, и влажные пряди падали ей на глаза. Вспомнив, как Джеймсу нравились ее локоны, она поспешно откинула их со лба.

– За это время ты очень изменилась, – заметил Джеймс.

– Да, разумеется. – Тео старалась отогнать внезапно всплывшую в памяти картину: она, обнаженная, нависает над Джеймсом словно уличная девка… Ох, должно быть, она тогда совсем утратила разум.

– И я безуспешно пытаюсь тебе объяснить, что ты не принимаешь во внимание кое-что важное… Ведь я тоже изменился. Уверяю тебя, это так. Я давно уже не тот молоденький…

– Тебе еще нет тридцати, – перебила Тео.

– Верно. Но с годами все же приходит умение владеть собой. – Джеймс самодовольно улыбнулся, но Тео решила, что было бы невежливо говорить ему об этом. – Я сегодня несколько раз приходил в ярость, но ни разу не потерял самообладания.

– Я заметила, – кивнула Тео. – Значительное достижение, учитывая твои родственные связи.