Герцогиня и "конюх"
Шрифт:
– - А вы... вы для чего приехали к нам, в Россию?
– - начала беседу Анна Иоанновна.
– - Меня всегда манила ваша великая страна, ваше высочество, и я, знакомый со всеми странами мира, захотел посмотреть на Россию,-- ответил Джиолотти.
Его голос звучал бесстрастно-спокойно, а взор его удивительных глаз впивался в окружавшие его лица.
– - Я полагаю, что после вашей прекрасной страны у нас вам кажется очень непригоже: холод, унылые места, снег, -- продолжала Анна Иоанновна.
– - После знойной Индии и
Последние слова Джиолотти удивили всех. Особенно была поражена ими Анна Иоанновна.
– - Как же это можно снег заменить цветами?
– - живо спросила она.
– - Очень просто. Вы интересуетесь этим, ваше высочество? Бели вам угодно, я могу показать вам это воочию.
Толпа придворных гостей придвинулась еще ближе к герцогине и к великому чародею. Любопытство было так сильно, что заставило многих придворных забыть об этикете.
– - Как? И мы все увидим это волшебное превращение?
– - воскликнула герцогиня.
– - Да!
– - ответил великий магистр.
– - Потрудитесь приказать принести сюда какой-нибудь таз, наполненный снегом, ну, например, такой, в котором замораживают шампанское.
Бестужев сделал знак глазами Бирону. Тот, в свою очередь, тихо отдал какое-то приказание придворному лакею.
Бестужев тихо проговорил Анне Иоанновне:
– - Садитесь, ваше высочество, на трон. Неудобно вести всю эту сцену стоя.
– - Он помог герцогине подняться на ступени герцогского трона и, когда она села, обратился с любезной придворной улыбкой к митавским дамам по-немецки: -- Я предложил бы уважаемым госпожам сесть. Так будет удобнее видеть им и всем остальным то, чем желает удивить всех достопочтенный синьор Джиолотти.
Дамы расселись, образовав одну общую живописную группу, мужчины, все упитанные обер-раты, во главе с канцлером и маршалом, остались стоять. Вся середина зала, таким образом, оказалась свободней.
Анна Иоанновна, взволнованная, с горящими глазами, сидела на троне и с каким-то жутким, затаенным страхом поглядывала на заморского кудесника.
А тот стоял бесстрастный, гордый, спокойный, как диковинное изваяние.
Бестужев, иронически относившийся ко всему "сему действу", насмешливо улыбался.
– - Pereat lux! {Да потухнет свет! (лат.).} -- вдруг прозвучал властный голос великого магистра.
Он простер правую руку вперед -- и зал, и все гостиные погрузились s глубокий мрак.
У всех невольно вырвался подавленный крик изумления, к которому примешивался страх.
Но эта тьма продолжалась всего несколько секунд.
Вдруг, неизвестно откуда, появился таинственно-трепетный, голубовато-фиолетовый снег. Сначала он был очень слабым, но, мало-помалу, усиливаясь, залил собою тронный герцогский зал, накладывая на лица всех присутствующих
Это был особенный свет, не схожий с тем, который получается от "потешного" {Бенгальский.} огня.
Стало почти ярко-светло.
Анна Иоанновна, приложив руку к сильно бьющемуся сердцу, приподнялась с кресла.
– - Ах! Что же это такое?
– - тихо слетело с ее губ.
Этот самый вопрос хотели, но боялись задать и все присутствующие, прикованные взорами к синьору Джиолотти.
Появился придворный лакей. Он нес большой металлический таз, наполненный снегом.
– - Поставьте его сюда!-- приказал Бирон, показывая на место как раз против трона герцогини.
Гробовое молчание воцарилось в зале. Джиолотти подошел совсем близко к ее светлости испросил:
– - Что вы видите здесь, ваше высочество?
– - Здесь? Здесь -- снег, --- ответила Анна Иоанновна.
Тогда Джиолотти обратился и к гостям августейшей герцогини:
– - И вы все видите только снег?..
– - Да... да... ну, конечно!.. Да,-- в удивление посыпались робкие ответы.
Тогда великий чародей Джиолотти простер руки над тазом со снегом и произнес:
– - Смотрите, вы все, смотрите, ваше высочество, сюда!.. Не спускайте глаз!
И взоры всех устремились на невинный предмет.
Снег стал таять точно под влиянием сильнейшей жары. Вместо снега появилась вода, а на ней, на этой воде, -- маленькие-маленькие зернышки светло-желтого цвета.
Из одного из этих зернышек стал поразительно быстро расти ствол и покрываться ветвями, на которых появились темно-зеленые листья.
Ужас овладел и Анной Иоанновной, и ее гостями.
– - Ах!..
– - пронеслось по залу.
А взор великого чародея не отрывался от сказочно быстро растущего ствола. Его руки все так же были распростерты над тазом, и все так же властно-уверенно звучал его голос, произнося какое-то магическое заклинание на латинском языке:
– - Nasce o, arbor magnae misteriae, nasce! Est in corpore tuo Signum et vis vitae ae ter nae... Egomet, Magistr Maximus, potentiae summae volo {Расти, о дерево великой тайны, расти! В твоем "теле" находится знак и сила вечной жизни... Я, я сам (egmet), вельский магистр, обладающий величайшей властью, желаю этого... (лат.).}.
Все выше, выше становилось это заколдованное дерево.
– - Боже! Что за дьявольщина?!
– - испуганно отшатнулся Кейзерлинг.
– - Это -- волшебное дерево!
– - Fiat lux! Да будет свет!
– - властно произнес Джиолотти.
Таинственный фиолетовый свет куда-то исчез, уступив место красно-желтому свету свечей люстр и канделябров.
Перед всеми стояло высокое дерево, на котором висели великолепные мандарины.
Джиолотти, сорвав один, почтительно поднялся по ступеням трона и протянул герцогине "магический плод".