Герцогиня и "конюх"
Шрифт:
– - Вы, как я слышал от господина Бирона, состоите великим магистром ордена "Фиолетового креста"?
– - спросил резидент.
– - Да.
– - Что это за орден? Какие цели он преследует?
– - стал допытываться Бестужев.
– - Я вам уже говорил: изучение тайных, оккультных наук, благодаря которым мы можем сделаться совершенными, познать тайну "великого сущего" и лицом к лицу приблизиться к тому, что мы называем "Безначальным и Бесконечным".
– - И вы, синьор Джиолотти, можете показать нам, простым смертным,
– - Безусловно. И не только прошлого, но и будущего!
– - пылко воскликнул великий магистр.
– - Я понимаю, что но некоторым следам, которое прошлое накладывает на человека, его, это прошлое, еще возможно отчасти угадать, -- задумчиво продолжал Бестужев.
– - Но будущее? Кто может прозреть его? Разве то, что должно совершиться, уже накладывает свою печать на нас?
Джиолотти встал и выпрямился во весь рост.
И перед ним Бестужев вдруг почувствовал себя крайне слабым, бессильным.
– - Да, ваше превосходительство, -- ответил итальянец.
– - Эта печать существует. И называется она "signum", знаком.
И еще долго шла беседа русского вельможи с таинственным чародеем Индии и Венеции.
Остаток ночи Бестужев, возвратившись к себе, провел в каком-то тревожном полузабытьи. Его душил кошмар, тяжелый, безобразный... Несколько раз он, обливаясь холодным потом, вскакивал на постели и дико кричал...
X
БАЛ ГЕРЦОГИНИ. ЧУДЕСА ВЕЛИКОГО МАГИСТРА
Старый Кетлеровский замок заполнялся массой прибывающих гостей. Вся звать, родовитая и служебная курляндская аристократия, спешила на бал к своей "незадачливой" герцогине.
Такого пышного, роскошного праздника еще никогда не устраивала Анна Иоанновна. Море огней, гирлянды цветов, звуки музыки.
– - Однако наша светлость раскутилась!
– - насмешливо прошептал маршал на ухо курляндскому канцлеру.
– - С чего это она?
– - Мм... да...
– - удивился тот.
– - Это какая-то новая игра.
– - А посмотрите на Бирона, как он горд и величественен. Этот "конюх" весьма снисходительно кивнул нам, нам -- главным чинам Курляндии! Экий нахал! Проучить бы его надо.
Кейзерлинг стал нервно и озлобленно поправлять ленту на своем мундире.
А Бирон, камергер двора ее светлости, смотрел действительно и важно и надменно. "Случайный выскочка", но умник большой руки, он ни на секунду не терял веры "в свою великую, счастливую звезду" {"Анна -- моя звезда" -- "секретное" выражение Эрнста Бирона.}.
Бестужев, обязанный на столь официальном приеме нести свою обер-гофмаршальскую службу, находился в покоях ее высочества-светлости.
– - Петр Михайлович, поди-ка сюда!
– - приоткрыла дверь своего "бодоара" Анна Иоанновна, зовя своего старого, верного друга.
Она была еще в пудермантеле, но уже причесанная. Около нее суетились младшие фрейлины. Одна
"Экая бестактность!
– - с досадой подумал Бестужев.
– - Полураздетая, приглашает меня, мужчину, к себе, и при всех".
– - Съезжаются?
– - спросила герцогиня.
– - Да, ваше высочество, -- сухо, официально ответил обер-гофмаршал.
– - Вам бы надо поторопиться с туалетом.
– - А ну их! Подождут!
– - улыбнулась Анна Иоанновна.
– - Ты вот лучше посмотри, что мне прислала императрица!
Герцогиня говорила радостно-возбужденным голосом.
– - Вам? Прислали? Что?
– - удивленно спросил Бестужев.
– - А вот полюбуйся, Петр Михайлович!-- И с этими словами Анна Иоанновна подала Бестужеву огромный футляр.
– - Бери, бери. Раскрой и посмотри!
Бестужев повиновался.
Сноп разноцветных радужных огней, которыми горели и переливались бриллианты роскошного колье, ударил в глаза царедворцу.
– - Я только сейчас получила это с курьером от ее величества. Читай, что она пишет.
Бестужев про себя прочел содержание августейшего послания:
"Понеже умно Вами было поступлено и велениям моим Вы не противились по Морицову делу, -- жалую Вам сию безделицу, блеск и играние камней коей да отвлекут ваши мысли на иной путь".
Бестужев прочел и усмехнулся про себя.
Анна Иоанновна была почти уже одета.
– - Ну а этот-то господин-сюрприз прибыл?
– - бросила она Бестужеву.
Тот, догадавшись, что речь идет о Джиолотти, ответил:
– - Я не видал. Это уже дело Эрнста Ивановича.
Все приглашенные уже съехались. В большом зале и прилегающих к нему гостиных стоял тихий гул голосов, точно жужжание пчелиного роя. Та скука, которая всегда наблюдалась на балах Анны Иоанновны, начинала царить и теперь. Многие удивлялись, что ее светлость не показывается так долго, и положительно не знали, что делать. Правда, некоторые упитанные обер-раты ухитрились уже пробраться в открытую буфетную и там вознести малое жертвоприношение богу Бахусу. Наскоро опоражнивая бокалы с вином, а то и просто с напитком Гамбринуса -- "напитком богов и людей" {Пиво.}, -- они уже с жаром начали было вести разговоры об излюбленном предмете -- политике.
Митавские прелестницы, все эти упитанные, дородные обер-ратши, приготовлялись к своему любимому занятию -- сплетничеству.
Но вот послышались звуки труб и литавр.
Это было до такой степени неожиданно, что все вздрогнули и невольно обратили изумленные взоры друг на друга.
– - Это что же обозначает?
– - послышались тихие воз? гласы.
– - Ого! С каких это пор у э_т_о_й Анны завелся такой церемониал?
Митавцы могли удивляться: действительно, до сих пор приемы Анны Иоанновны отличались большой простотой.