Герцогиня с Османского берега
Шрифт:
– Это случайно не та самая бывшая наложница султана Сулеймана Великолепного, спасающая в Англии от гнева ревнивой Роксоланы? – спросил Чарльз Брендон.
– Герцог Саффолк, - укоризненно произнесла королева, - на основании чего вы пришли к этому выводу?
– Разве это не понятно, Ваше Величество? – ответил тот. – Просто так из Оттоманской Империи не убегают, тем более, граф Рочфорд говорил мне, что вам до сих пор не удалось выяснить причины, побудившие эту женщину совершить побег.
Джордж Болейн, сидевший рядом с сестрой, молча покачал головой. Анну в глубине души обидело замечание герцога. Хотя его слова не были лишены правды – если чем
– Чарльз, давайте не будем обсуждать политику за столом. – вмешался король. – Иначе мы никогда не дойдём до пирога.
Нигяр не собиралась вмешиваться в их беседу. Она лишь пару раз вздрогнула, когда Саффолк упомянул Сулеймана и Роксолану. Пусть себе болтают о её бывших хозяевах, раз им интересно, а она ничего им не будет рассказывать. Девушка даже не слушала их. Молча ставя на поднос одну тарелку за другой, Нигяр приблизилась к очередному гостю. Случайно взглянув на него, она узнала в нём того господина, с которым столкнулась утром в коридоре. Тот поднял на неё глаза и улыбнулся ей. Оторопевшая османка протянула было руку, чтобы взять тарелку, но лорд любезно подал ей её.
– Герцог Норфолк, а каково ваше мнение? – спросил король.
– Насколько мне известно, понятие рабства у нас и у восточных народов совсем не одинаково. – ответил герцог, ещё раз бросив взгляд на Нигяр. – Мистер Геллахер не стал бы сочинять просто так, не из чего. И хотя эти люди – еретики, мудрости им не занимать.
Нигяр хотелось только одного – как можно скорее покинуть это общество. Она была убеждена в том, что в данный момент является предметом разговора. А ещё этот герцог… Он смотрел на молодую османку так, словно вообразил себя султаном, а её – любимой наложницей, фавориткой. К тому же, Нигяр пару раз замечала короля Генриха в объятиях посторонних женщин. Что ж, все её представления о моногамности христианских браков разбились, словно фарфоровая чашечка. Лишь бы всемилостивый Аллах сохранил её от того, чтобы этот страшный неверный, пусть он и герцог, приближался к ней.
Вечером того же дня Нигяр забирала из прачечной бельё королевы. Оставалось лишь отнести его хозяйке, и тогда можно было удалиться к себе. Подойдя к двери покоев Нигяр остановилась. Из комнаты доносились крики и плач. Османке стало ясно, что король и королева сегодня будут спать раздельно. Стражники у дверей стояли бледные, словно мел.
– Какое тебе дело до дел государства?! – закипал Генрих. – Ты – моя жена! Жена, слышишь?! У меня советники и без тебя найдутся!
– Ах, и это я слышу вместо благодарности! – не уступала ему Анна. – Ты предпочёл бы пустышку, которая кроме вышивки и песен ни в чём не разбирается, не так ли?
– Я предпочёл бы женщину, которая родит мне сына!
– У тебя есть Елизавета!
– И что с того? Да один сын стоит десяти дочерей!
– Генрих! Я не позволю тебе так говорить о нашем ребёнке!
– Да кто ты такая, что затыкаешь рот королю?!
– Я твоя жена и королева! И буду говорить то, что считаю нужным, а ты продолжай осыпать милостями лизоблюдов, которые лгут тебе в глаза и убеждают тебя в гениальности!
– Ты просто дура!
У Нигяр было в запасе буквально пара секунд, чтобы убраться с дороги. Король распахнул дверь ударом ноги и вылетел из комнаты вон, словно стрела. В растерянности, Нигяр низко поклонилась ему, по привычке произнеся: «Повелитель». Генрих пропустил этот жест мимо своего
Нигяр не сразу решилась войти внутрь. У королевы не было сил, чтобы перестать плакать, так сильно её раздосадовала ссора с Генрихом. Нигяр осторожно положила бельё на сундук около кровати и подошла к плачущей госпоже.
– Ваше Величество… - произнесла она негромко.
Анна подняла голову и вытерла слёзы. Она надеялась, что находится в комнате одна, но в присутствии кого бы то ни было, даже служанки, королева не позволяла себе плакать.
– А, это ты. Нигяр, - отозвалась Анна, - ты принесла, что я просила?
– Да, Ваше Величество, вещи здесь. – ответила османка и указала на груду уложенных вещей. – Есть ли другие распоряжения на сегодня?
– Пожалуй, будет одно. Завтра во дворец приезжает принцесса Елизавета, а её куклы ещё не чищены. Займись этим.
Нигяр потупила взор и поклонилась. Королева часто говорила о своей маленькой и всей душой любимой дочери, и вот теперь у бывшей калфы появилась возможность увидеть английскую принцессу своими глазами. Быть может, Анна Болейн милостиво разрешит несчастной женщине стать нянькой Елизаветы, ибо только так Нигяр могла использовать нерастраченную материнскую заботу, проявить которую её хладнокровно лишила Хатидже Султан. Османка сцепила пальцы обеих рук в один кулак и учащённо задышала.
– Что случилось? – спросила Анна. – Тебе нехорошо?
– Нет, Ваше Величество, я есть хорошо чувствовать. – ответила Нигяр.
– Подойди поближе и сядь рядом со мной.
Османка выполнила этот приказ. Она опустилась на пуфик у ног королевы. Та ласково посмотрела на неё.
– Нигяр, ты мне нравишься. – заговорила королева. – Ты отличная служанка, но мне бы хотелось, чтобы ты стала полноценной англичанкой. Как продвигается твоё изучение языка?
– Я стараться, Ваше Величество. Я говорить по-английски гораздо лучше. Бесси и Маргарет обучать меня. Ещё они учить меня играть в карты.
– Вот и славно. Я составлю список книг, которые ты должна прочитать. Кроме того, я настоятельно рекомендую тебе выучить также французский, древнегреческий и латынь, а также научиться играть в шахматы. – Анна резко сменила тему. – Но меня кое-что беспокоит в тебе.
– Что, миледи?
– Ты замкнутая, малообщительная, почти не улыбаешься. У тебя постоянно грустные глаза. В чём дело?
Нигяр не знала, как ей быть. Что бы такого придумать, чтобы удовлетворить любопытство королевы? Ничего более – менее правдоподобного не приходило в голову. Рассказать правду? О да, после этого её ещё раз выгонят из дворца, и тогда уже она не только не вернётся на родину, но и погибнет от голода, где-нибудь под мостом.
– Я бояться… - стала лепетать османка, и сопротивлялась собственным словам, - Шпионы… Подслушать…
– Брось, никто тебя не подслушивает, а я обещаю сохранить твою тайну. – настаивала Анна. – Что тебя гложет? Почему тебя выслали из Оттоманской Империи?
– Дворец Топкапы… - начала говорить Нигяр – Только зло… Убивать, чтобы жить… Одно зло…
На глазах молодой женщины наворачивались слёзы. У неё не хватало мужества рассказать собеседнице о своих бедах. Реакция столь импульсивной женщины, как Анна Болейн, могла быть непредсказуемой. В какой-то момент Нигяр решила, что просто пользуется добротой королевы, поэтому посвящать её в свои злоключения черевато последствиями.