Герцогиня
Шрифт:
Гарри посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Лисы и куропатки — для охоты. Мы не продаем их. Клер поняла, что у Гарри своя логика. Она видела охоту на лис и хорошо знала, что англичане любят охотиться на все, что летает и бегает. Но она никогда не думала, что сельскохозяйственные угодья можно губить из-за охоты.
Утро уже подходило к концу, когда они вернулись. Уставший и раздраженный Гарри пошел завтракать, а Клер отправилась к себе, чтобы переодеться. Она не обращала внимания на ворчание ужасной мисс
— Уйдите, оставьте меня в покое, — приказала ей Клер. Она повернулась и так посмотрела на служанку, что той ничего другого не оставалось, как уйти.
Клер сидела полуодетая у туалетного столика и смотрела на себя в зеркало. Она все-таки многого не понимала в жизни своего будущего мужа. И не очень хорошо разбиралась в психологии шотландцев.
Она видела голодающих, а поля, которые могли давать хороший урожай, не обрабатывались. Лес тоже не использовался должным образом. Даже ягоды, которые можно было бы продавать, гнили на корню. Клер видела, что лошади живут в лучших условиях, чем люди.
Она опустила голову на руки. Ей были чужды социалистические идеи, она не верила во всеобщее равенство. Клер была внучкой своего богатого деда и считала, что нужно напряженно работать, что тот, кто больше работает, и имеет больше. Но большое состояние — это и большая ответственность. Дед всегда говорил, что главное богатство — рабочие руки, и всегда заботился о своих рабочих. Поэтому у него никогда не было проблем с забастовками и саботажем, с чем постоянно сталкивались другие предприниматели. Очень многие стремились получить работу здесь.
Клер пыталась убедить себя, что Шотландия не Америка. Но когда она видела детей в лохмотьях, то не могла не думать, что по шотландской традиции все малыши — дети главы клана, то есть дети Гарри. А он вел себя совсем не по-отцовски.
Клер старалась не думать о Гарри плохо. Если она любит его (а в этом девушка была уверена), то должна принимать таким, какой он есть.
Она подошла к шкафу, чтобы выбрать платье. А может быть, Гарри не в состоянии вести себя по-другому, его так воспитали. Может быть, Тревельян прав?
Она поговорит с Гарри после ленча. Может быть, он разрешит ей кое-что изменить, когда они поженятся? Не радикальные перемены, очень небольшие. Почему бы не превратить Брэмли в хозяйство, приносящее доход? Наверное, Гарри просто не знает, как этого добиться.
Клер достала из шкафа платье и улыбнулась. Да, наверняка так оно и есть.
Глава 11
— Я хочу знать все, каждое слово, которое она говорила, — сказала Евгения, герцогиня Макаррен, своему младшему сыну.
— Матушка, — обратился к ней Гарри умоляющим тоном, — я уверен, Клер совсем не имела в виду…
— Разреши мне судить о том, что она имела в виду.
—
Евгения бросила на сына пристальный взгляд.
— Ну, хорошо, — сказал Гарри раздраженно. — Этим утром мы объезжали имение. Чарльз нас сопровождал… Я бы даже сказал, это мы сопровождали его. — Он остановился. — Я не предполагал, что у нас происходит так много интересного. Это не значит, что я хотел бы повторить эту поездку, но было Действительно интересно. Должен сказать, что американцы — престранные люди…
— Что она делала?
— Ей, кажется, понравились дети. Все эти замарашки. Она пила молоко из ведер, ко дну которых присох навоз. Не представляю, как можно вынести такое?!
— Надеюсь, когда вы поженитесь, ты не позволишь ей ничего подобного.
Гарри пожал плечами.
— Не думаю, чтобы это имело какое-то значение. Ведь тогда здесь не будет этих грязных нищих…
— Надеюсь, ты не поделился с ней нашими планами?
— Я не так глуп, мама! И не собираюсь рассказывать ей, что ты хочешь отправить столь милых ее сердцу арендаторов в Америку или куда-нибудь еще, сломать их безобразные дома и пустить овец пастись на их землях.
— Не понимаю, почему в твоем голосе звучит осуждение. Так поступили почти все землевладельцы. — В голосе герцогини зазвучали грустные нотки. — Ведь я делаю это для тебя, Гарри.
— Я знаю, мама, и ценю. Я, как и ты, буду рад, когда мы снесем эти дома. Тогда я смогу охотиться на полях.
— И к тому же ты получишь доход от разведения овец.
— Клер говорит то же самое.
— Что это значит? — резко спросила Евгения. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я похожа на твою маленькую американку, всюду сующую свой нос?
— Нет, конечно, нет. Я имел в виду, что Клер без конца рассуждает о том, как надо зарабатывать деньги. Она хочет рубить лес, продавать его и сажать новый, засеять поля кукурузой и продавать ягодный джем. И многое другое. У меня голова идет кругом, когда я ее слушаю.
— Она хочет управлять всем, — тихо сказала Евгения. — И выжить меня отсюда.
— Перестань, мама. Я не понимаю, почему бы моей матери и моей жене не работать вместе. Если вы обе хотите, чтобы имение приносило доход, почему бы не объединить усилия?
Евгения пристально посмотрела на сына долгим взглядом. По одной только его позе легко было догадаться, насколько претит ему даже идея о работе. «Вместе?!» — думала Евгения. Гарри не понимает, что обе они готовы вступить в борьбу за власть, и она собирается выйти победительницей в этой схватке.
Неловко повернувшись, она громко застонала и положила руку на лодыжку. Ее левая нога была упрятана в высокий башмак из черной кожи.
Гарри тут же встрепенулся.
— Мама, тебе больно? Может быть, ты ляжешь?