Герцогиня
Шрифт:
— Нет, — тихо ответила Евгения слабым голосом. — Мне не больно, вернее, не больнее обычного. Я чувствую себя так каждый день с тех пор, как ты родился. Это болит мое сердце. Когда ты женишься, то перестанешь быть моим сыном.
Гарри сел на пол у ног матери и положил голову ей на колени.
— Ты говоришь глупости. Я никогда не смогу обойтись без тебя.
Она погладила его мягкие, светлые волосы.
— По традиции, когда сын женится, мать отправляется во вдовий дом. После свадьбы твоя маленькая хорошенькая женушка ушлет
— О нет, мама мы будем видеться. Я буду приезжать к тебе каждый Божий день.
— Гарри, дитя мое, ты такой добрый! Но ведь может пойти дождь или снег, или случится еще что-нибудь, и ты не сможешь навестить свою бедную старую мать.
— Мама, я обещаю, что…
— Ведь ты не дозволишь ей вышвырнуть меня из моего собственного дома, в котором я прожила почти всю жизнь?!
— Но, мама, Клер станет герцогиней, и она…
— Я понимаю. Но ведь герцогом будешь ты, а я прошу о такой мелочи — позволить мне остаться в этом доме.
— Да, конечно! это не так уж и много. — Гарри сжал руку матери, которой она гладила его волосы. — Конечно, ты сможешь остаться. Я уверен, Клер не будет возражать.
Евгения помолчала.
— Ты ее очень, любишь?
— Мне она очень нравится. Хотя…
— Хотя что?..
— В последние дни она как-то изменилась.
Евгения насторожилась. Ее нежный, ласковый голос зазвучал по-другому.
— Как изменилась, что с ней произошло?
Гарри чуть было не проговорился о Тревельяне. Одно дело солгать женщине, на которой собираешься жениться, и совсем другое — не, сказать матери, что ее сын воскрес из мертвых. Иногда Тревельян действительно злил Гарри, но он не испытывал г брату ненависти. Гарри трудно было сказать матери, что Тревельян не умер и в данный момент живет в старой части дома.
— Ей непросто привыкнуть к другому образу жизни, — сказал Гарри. — В Америке она жила иначе.
— Как именно?
— Она всегда была занята, очень занята. — Гарри взял руку матери и поцеловал. — Думаю, ты полюбишь ее. Мне кажется, вы сможете подружиться. Вы, две женщины, которых я люблю больше всего на свете.
Евгения улыбнулась.
— Пришли ее ко мне завтра, к пятичасовому чаю.
Глава 12
К пяти часам дня Клер пришла в крайнее возбуждение. Она надела лучшее платье из кружев ручной работы, сшитое во Франции, она берегла его специально для встречи с матерью Гарри.
Мисс Роджерс сопровождала Клер до покоев герцогини и оставила ее у дверей, покачав седой головой и как бы говоря: «Вы, американцы, все равно никогда не будете на должном уровне».
— Спасибо за одобрение, — пробормотала Клер. Она проверила, хорошо ли сидит на ней платье, в сотый раз удостоверилась, что взяла с собой маленький блокнот и карандаш,
Войдя в огромную гостиную, она сразу увидела, что именно в этих комнатах собраны главные богатства. Не нужно быть искусствоведом, чтобы понять, как хороши висевшие на стенах картины. Клер сразу узнала Рубенса, Рембрандта и Тициана. На резных золоченых столиках стояло множество драгоценных безделушек. Во всем доме мебель была грязная и старая, здесь же все сияло и блестело. Стены и окна были задрапированы новыми шелковыми шторами, которые показались Клер очень дорогими.
«Мать сошла бы с ума от зависти», — подумала Клер, оглядев комнату.
С трудом оторвав взгляд от стен и ковров, Клер заметила наконец женщину, сидевшую в глубоком кресле рядом с большим серебряным чайным подносом. Она выглядела довольно полной, ее серебристые седые волосы были гладко зачесаны назад, обрамляя интересное лицо. Клер подумала, что когда-то мать Гарри была довольно хорошенькой, но сейчас ее портило суровое выражение лица. На ней было дорогое платье из темно-синего шелка, прекрасно сшитое, но старомодное. Был виден тяжелый черный ботинок на левой ноге.
— Добрый вечер, Ваша светлость, — сказала Клер, улыбаясь.
Герцогиня не улыбнулась в ответ и не пригласила ее сесть. Девушка не знала, что делать дальше. Она видела, что герцогиня наливает чай в чашку, и направилась к столу. Но старуха не собиралась ничем угощать ее, во всяком случае пока. Клер в замешательстве отступила назад.
— Итак, вы собираетесь выйти замуж за моего сына? — Герцогиня внимательно оглядела ее. — Вы девица?
Клер покраснела от неловкости.
— Да, миледи, — прошептала она.
— Хорошо. Я не позволю своему сыну жениться на женщине, имевшей любовную связь.
Клер чуть не задохнулась. Она никак не ожидала, что мать Гарри будет говорить с ней подобным образом.
— Надеюсь, вы здоровы и сможете рожать детей.
— Да, миледи, — прошептала Клер. — Я думаю, со мной все в порядке.
— Рожать детей — ваша главная обязанность как одиннадцатой герцогини Макаррен. Вы должны дать моему сыну наследников. За первые два года брака вы обязаны родить двух сыновей. Потом мой сын сам сможет решать, чего он хочет.
Клер вспыхнула.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Герцогиня взяла тарелочку, положила на нее кусочек посыпанного сахарной пудрой кекса и принялась есть.
— Вашей второй основной обязанностью будет забота о моем сыне. Пока жива, я сама буду делать это. Я прослежу, чтобы у него было все. Но я не вечна, и после моей смерти вам придется взять на себя часть моих забот.
Клер подумала, что под словами «я не вечна» герцогиня подразумевала, что после их свадьбы она переедет в дом, где обычно жили вдовствующие герцогини. Клер осматривала его накануне, и он ей очень понравился. Она улыбнулась.