Герильеро
Шрифт:
— Да тут стволы со всех сторон, изрешетят мгновенно, — буркнул кубинец.
Ну так не надо нервничать. Если это засада, всего лишь умрешь вспотевшим.
Винтовка лягнула стрелка в плечо, метрах в трехстах на каменной мишени вспухло облачко пыли, а вот хлесткого звука выстрела зрители так и не дождались — так, бумкнуло глухо и все. В шумном городе и не разберешь, что это было. Все гурьбой ломанулись смотреть навернутую на ствол толстую трубу — по отрывочным Васиным подсказкам Ньико сварил глушитель. Не идеальный, но рабочий.
— Через неделю-другую получим и на пистолет, — похвастался касик.
За день они объехали несколько общин и, наконец, поднялись
— А зачем на пистолет? — не удержался Инти.
— Да все та же идея, команданте Рамон знает.
— Об этом потом. Скажите, Тупак, почему у вас все костры в ямах?
— Не только, у нас еще и от каждой ямы прокопаны подземные каналы, чтобы дым не валил столбом, а рассеивался на большой площади, — Вася спрыгнул в одну из костровых ям и приоткрыл сплетенную из веток заслонку. — Это чтобы с самолета лагеря не было видно.
— Да, я видел такое во Вьетнаме, — согласился Че. — Но здесь же не Вьетнам.
— Нет, так будет, — и Вася процитировал Геваре Гевару, — “Наша цель — создать два, три, много Вьетнамов”.
Придирки на этом не кончились, Хоакин показал на стрельбище:
— Ровная площадка, прямые галереи, сверху заметят сразу.
— Э-э-э, нет, — довольно улыбнулся касик. — Пойдемте вон туда, повыше.
С маскировкой стрельбища он ломал голову долго, пока в одном из выходов не обратил внимания на то, что участки травяных зарослей различаются цветом. Дед Контиго, спрошенный об этом феномене, собрался было врезать — во всяком случае, костыль задрожал в его судорожной руке, — но с тяжелым вздохом объяснил бестолковому внуку, что это зависит от преобладания той или иной травы. И с того момента залетчики из отряда занимались пересадкой травы, формируя изломанные цветные пятна, своего рода камуфляж, имитируя тени от лощин или гребней.
Даже с ближней возвышенности поле не выглядело ровным, а уж с самолета и подавно. Правда, никто еще не проверял этого, но Вася заставлял строить всю партизанскую инфраструктуру в расчете на то, что по ней будет работать авиация. Какие-никакие самолеты у Боливии были, а вот средств ПВО у касика не было никаких.
За ужином в доме деда Вася представил команданте Рамону и гостям своих командиров — Иская, Катари, Римака, Габриэля, Хосе… Последний сразу вцепился в Че, опознав в том аргентинца, а вот парагваец все время бросал быстрые взгляды на Гевару, стараясь чтобы этого никто не заметил.
Все испортил Хосе.
Радость от встречи с земляком была столь велика, что он притащил заныканную бутылку сингани и на пару с Тумой накидался до того, что начал бычить на окружающих. Его оборвал Хоакин, но вместо того, чтобы успокоится, Хосе полез в бутылку, опасно повышая градус перебранки. Вася и Че на пару пытались утихомирить разбушевавшихся латиноамериканцев, но безрезультатно. Впрочем, нет, один результат был — от стресса у Гевары начался приступ удушья и он лихорадочно шарил руками в поисках ингалятора. Хоакин кинулся ему на помощь, Хосе, решивший, что противнгик бежит, полез в драку, Инти дернулся в карман за пистолетом, следом то же самое сделал Тума, Катари и Римак начали вставать со скамеек и все могло кончится крайне плохо, но выручил дед.
Одним ловким движением он перехватил Хосе за шею, несколько раз надавил в разные места и скинул обмякшее тело Васе, а сам взялся было за команданте, но тот уже нашарил ингалятор и прерывисто дышал, привалившись к зыркавшему по сторонам Хоакину. Инти так и застыл застыл в напряженной позе с рукой в кармане, остальных понемногу отпустило.
— У него, — дед ткнул коричневым морщинистым пальцем в Хосе, — в голове злые духи. А у тебя злые духи в груди. Пошли, лечить
С этими словами он прихватил обалдевшего Че за рукав и потянул за собой. Вася поддержал команданте и они вдвоем с Хоакином довели его до каморки деда Контиго, где тот держал свой калавайный инструментарий. Гевара потихоньку приходил в себя и вскоре тихо спросил, оглядев пучки трав, банки с семенами и корой, горшочки и кувшинчики с завязанными горлышками:
— Тут хоть плесени, сушеных лягушек или заячьего помета нет?
Вася хохотнул, но заверил, что в смысле сырья тут все как надо и напомнил про репеллент. Дед тем временем намешал кувшинчик питья и выдал пациенту с наказом потягивать понемногу, а сам, взвалив на себя рулон шкур, махнул Васе и зашагал со своими учениками в сторону ручья.
Несколько выше русла в земле имелось углубление вроде воронки, в котором человеческие руки вырубили сиденья на пять-шесть персон и выложили в самом низу очаг из плоских камней. Ученики быстро натащили дров и развели костер, потом приволокли из дедова сарая несколько здоровых жердин и составили их пирамидой над костром. Дед несколько раз ходил проверять, пьет ли Че отвар и под конец, когда камни очага раскалились, привел его с собой. Ученики быстро раскидали огонь, накинули на жерди сшитые шкуры, создав нечто напоминающее ярангу или вигвам, затем сгребли в глиняные сосуды угли и вынесли их наружу. Контиго заставил команданте раздется, разделся сам, взял большой кувшин с водой и несколько маленьких с настоями, затолкал внутрь пациента и полез следом. Через несколько секунд из дырки вверху вигвама вырвался столб пара, внутри заголосил Гевара, на него прикрикнул дед…
“Баня!!!” — озарило Васю. И так ему захотелось попарится, что он метнулся в дедов сарай, похватал подходящие сушеные ветки, скрутил из них импровизированный веник, набрал воды и сел ждать, когда закончатся лечебные процедуры. Как и при его появлении в этом мире, ритуал сопровождался мелодией флейты-сампоньи.
Пар поднимался еще несколько раз, потом дед откинул полог, рыкнул на учеников, они быстро закутали обоих в шерстяные пончо и довели до лежанок в доме. Воспользовавшись тем, что все заняты — приехавшие с Че в основном тем, что ловили челюсти, — Вася нырнул под шкуры, задернул полог за собой и шарахнул малость на каменку. Пока поднимался первый пар, он сунул веник в нагревшийся дедов кувшин с водой, снял и выкинул наружу одежду…
Он парился с размахом, с криками, поддавая сколько можно, пока камни не остыли, а потом выскочил и в три прыжка оказался у ручья.
Когда он вылез на берег, челюсти ловили уже все — и гости, и хозяева.
Че спал на кровати, укрытый шерстяными одеялами, рядом стоял кувшинчик с питьем. Старый калавайя сидел на пороге и сердито выговаривал Васе за напрасно потраченный ценный веник — ветки на него, судя по рассказу деда, собирали с одного-единственного дерева на всю Боливию, исключительно на рассвете в день солнцестояния и непременно девственицы. Но потом Контиго довольно пнул касика локтем в бок и рассмеялся.
— Выберите время, ты, он, — дед ткнул большим пальцем себе за спину, где спал Гевара, — и этот бешеный, пойдем на Касигуачу.
— Зачем?
— Лечить.
— А без нее никак?
— Можно, но ненадолго. Чтобы вылечить как следует, надо спуститься вниз. А ты молодец, не боишься духов воды и огня, настоящий воин.
“А еще я не боюсь духов огненной воды, да только кто мне ее даст”.
Баня из подручных материалов имела еще одно непредвиденное последствие — все кечуа, и видевшие перформанс, и слышавшие о нем от очевидцев, прониклись мощью своего касика и авторитет его взлетел на небывалую высоту. Одно дело, когда он просто крутой чувак и совсем другое, когда не боится духов.