Герман Геринг

Готтендорф Е.

22 мая Геринг присутствовал на подписании «Стального пакта», а 23-го уехал в Италию; в тот же день Гитлер провел совещание с командующими родов войск, снова предупредив их о возможности возникновения войны; на вопрос Мильха: «Следует ли доложить о результатах совещания Герингу?» фюрер ответил: «Не надо, я скажу ему об этом сам в свое время!»

Посол Гендерсон сообщал в Лондон: «Геринг был рад меня видеть. Хотя он и не лучше прочих партийных шишек, но видно, что он не хочет войны, и он ненавидит Риббентропа!»

Вернувшись в Германию из Италии, Геринг предпринял кое-какие меры. Он позаботился о сестрах Баллин, еврейках, укрывших его когда-то, после провала Пивного путча, в своем доме и перевязавших его раны. Геринг устроил так, что им разрешили выехать в Аргентину,

взяв с собой все свои деньги. Он помог также баронессе Лили фон Эпенштейн выехать к родственникам в Америку. Перед отъездом баронесса посетила Геринга в Берлине и передала ему в собственность поместье Фельденштайн, где он провел свои детские годы; она также составила завещание, по которому Геринг должен был унаследовать замок Маутерндорф после ее смерти. Америка не понравилась баронессе; шумный индустриальный Чикаго показался ей невыносимым после тихой жизни среди заснеженных вершин Австрийских Альп: она вернулась в Маутерндорф, где неожиданно скончалась от сердечного приступа 1 сентября 1939 г., в день начала войны с Польшей.

Теперь Геринг получил, кажется, все, чего хотел. Он стал собственником прекрасного поместья Фельденштайн, где прошло его детство, и владельцем великолепного замка Маутерндорф, залы которого, полные старинного оружия и дорогой утвари, казалось, еще хранили отзвуки голосов всех его близких: матери, сестер и крестного отца барона фон Эпенштейна, властно командовавшего всеми среди своих сокровищ. Но назревала война, которая несла с собой угрозу всему этому богатству и благополучию; страшно было и подумать о возможных потерях! Правда, Гитлер, встретившись с Герингом в конце мая, уверил его, что не станет доводить дело до мировой войны из-за какого-то ничтожного «Польского коридора», но можно ли было верить его словам? Ведь фюрер уже дважды пренебрег им, своим верным помощником, не поделившись планами о нападении на Чехословакию и Польшу!

4. Прекрасный журавль в небе

23 июня 1939 г. Геринг проводил заседание Государственного совета обороны. Члены Совета жаловались на трудности: в случае войны нужно было искать замену 7 млн рабочих, призывавшихся в армию. Еще хуже было положение с сырьем: в середине июня Удет доложил, что «намеченные поставки вооружений не могут быть выполнены из-за нехватки сырья».

3 июля произошло важное событие: на испытательном аэродроме в Рехлине (в Мекленбурге) Гитлеру были показаны образцы новой техники для люфтваффе. Руководство люфтваффе хотело воспользоваться случаем и обратить внимание фюрера на нехватку сырья для производства этого отличного оружия, поступление которого в войска намечалось развернуть в полном объеме только к 1943 г.; Геринг и Мильх осторожно попытались объяснить фюреру ситуацию, но он то ли не обратил внимания на их робкие попытки, то ли просто не пожелал слушать их жалобы. Он видел перед собой прекрасные современные самолеты, их можно было потрогать рукой, и перед лицом этого факта все «текущие трудности» казались ему мелкими и несущественными. Как Геринг сказал перед этим членам Совета обороны: «Это ваши трудности, вы их и решайте!», так и Гитлер думал теперь в том же духе. После просмотра его адъютант фон Бюлов еще раз попробовал остудить его пыл, сказав: «Вся эта новая техника — не более чем журавль в небе!», но фюрер пропустил его слова мимо ушей. «С демонстрации в Рехлине фюрер уехал, имея совершенно неверное представление об уровне развития своей авиации, — писал фон Бюлов. — Позже это стало причиной его необоснованных упреков в адрес люфтваффе».

Может быть, фюрер был не так и прост, как хотел показать, но он твердо решился на начало войны и был уверен в том, что авиация справится со своей задачей; что же касается озабоченности подчиненных, так ведь они всегда жалуются на нехватку времени — пусть поворачиваются побыстрее! 12 августа 1939 г. предстояло решить: начинать развертывание войск против Польши или нет; об этом знали и Гитлер, и Геринг, но мыслили они по-разному: один прикидывал, что удастся сделать в 1939 году, а второй думал о том как бы оттянуть решительные действия до 1942 года.

Надо сказать,

что многое из показанного на выставке в Рехлине не было готово для использования в войсках и в 1943 году. Причину нужно искать прежде всего в поведении Удета и работе его технического управления. Удет был колоритной личностью; в свое время он успел даже сняться в нескольких фильмах в Голливуде, прославившись там мастерским исполнением фигур высшего пилотажа. Но обязанности начальника технического управления люфтваффе оказались ему явно не по плечу. Он неделями не появлялся на работе, пьянствовал, развлекался в сомнительных местах, принимал наркотики. Такими же были и его подчиненные, которых он набрал из своих «хороших друзей». Приходится удивляться тому, что такое оказалось возможным в германской армии, известной своей строгой дисциплиной, но у Эрнста был сильный покровитель — Герман Геринг, прощавший своему другу все его «шалости».

Тем не менее, самые перспективные проекты оказались проваленными. Особые надежды конструкторы связывали с реактивным истребителем «Хе-176», который тоже был показан Гитлеру. Создатель самолета Эрнст Хейнкель писал: «Мы ждали фюрера у взлетной полосы, располагавшейся в 3 км от места основной экспозиции. Он долго не ехал, с восторгом наблюдая за полетами «Хе-111», снабженного двумя стартовыми ракетными ускорителями. Самолет взлетал так стремительно, что такая же машина, не оборудованная новинкой, отставала от него на 150 метров. Но вот наконец машина фюрера подъехала к полосе, и наш необычный самолет, выстреливая пламя, покатился к месту старта.

Вот машина взлетела, пилот убрал шасси и сделал круг над аэродромом, потом плавно снизился, дал газ у самой земли и снова взмыл кверху. Я попытался понять, какое впечатление произвели эти эволюции на Гитлера и его спутников, но никто, кажется, еще не успел оценить значение происходящего. А ведь это был первый в мире реактивный самолет, показавший скорость 850 км в час!»

С началом войны техническое управление, которым командовал Удет, прекратило работу над самолетом, его сдали в музей авиации в Берлине, который позже разбомбила авиация союзников.

«Хе-176» открыл новую эру в авиации, но никто в Германии не придал этому значения. После полета Геринг отвел пилота в сторону и, положив руку ему на плечо, спросил: «Ну как, Варзитц, что ты скажешь? Стоит нам связываться с этой штукой или нет?» — «Господин фельдмаршал! — ответил летчик, — Я убежден, что через несколько лет почти все военные самолеты будут реактивными, а пропеллеры и двигатели внутреннего сгорания отойдут в прошлое!» — «Ну, ты оптимист!» — воскликнул Геринг с добродушной улыбкой, и в его голосе прозвучали и недоверие и снисходительность. — Потом, задав несколько вопросов, он подвел итог: «Ну что же, герр Варзитц, раз все так прекрасно, вы получите от меня премию в 20 000 марок!» — и пошел к машине, сказав Удету: «Наградить из особого фонда!» Потом он уехал.

После приема в честь участников выставки, на котором присутствовали Гитлер и Геринг, летчик-испытатель Варзитц, делясь впечатлениями, сказал: «Все они восприняли новый самолет как забавную игрушку, диковинку, от которой вряд ли будет польза в ближайшее время». Удет приказал продолжить разработку истребителя «Ме-262» с двумя реактивными двигателями, но потом и эта программа была отложена.

5. Дипломатия дилетантов

В 1939 г. в Англии был издан перевод биографии Геринга, написанной немецким автором Гритцбахом (официальным биографом фельдмаршала). Книга называлась: «Герман Геринг — человек и его дело», и в предисловии к ней, написанной Брюсом Локартом, известным английским разведчиком и дипломатом, говорилось: «Герман Геринг — не просто солдат на службе Гитлера. Сейчас от него многое зависит в европейских делах — и доброе, и злое. Одна из реальностей современного мира состоит в том, что нам нужно понять образ мыслей нацистов, отыскав ключ к их менталитету, и в этом деле Геринг, кажется, мог бы нам помочь и даже быть нашим другом. Если же с Германией не удастся решить дело миром, то мы будем иметь в его лице умного и безжалостного врага».