Герман Геринг
Шрифт:
Но кто же все-таки был главным вдохновителем погрома? То, что Геббельс принял в событиях «Хрустальной ночи» самое горячее участие, было очевидно. Ну а фюрер? Ведь он давно вынашивал планы «окончательного решения» еврейского вопроса; неужели в этот раз он остался в стороне? Адъютант Гитлера фон Бюлов пишет, что фюрер, узнав о беспорядках, сначала рассердился (его гнев казался искренним), а потом, поговорив по телефону с Геббельсом, успокоился и больше ни о чем не спрашивал. Многие именно Гитлера обвиняли в происшедшем, и он знал это, но не считал нужным оправдываться. Для многих было ясно, что организатором был Геббельс. Его ненависть к евреям была известна, но главное, чего он добился своей «акцией», был подрыв позиций «проеврейски настроенного» Геринга, своего главного соперника в окружении Гитлера.
Было
Много еще говорилось всего в том же духе. Сошлись на том, чтобы (по предложению Геринга) обложить всю еврейскую общину в Германии контрибуцией в 1 млрд марок — «Чтобы эти свиньи подумали, стоит ли совершать убийства!», а также решили просить фюрера об организации «международной акции» по переселению всех евреев на остров Мадагаскар (!).
Многие современники Геринга (например, его друг, министр финансов Попитц) говорили о том, что ему не нравилось все это дело, что он не хотел преследовать евреев и после погрома чувствовал себя «замаранным» и гневно заявлял, что больше не допустит, чтобы Геббельс втягивал его в такие грязные провокации. Но ведь Геббельсу покровительствовал фюрер, которому Геринг служил верой и правдой, так что фактически это были только благие пожелания, не подкрепленные делами. К этому времени уже стало очевидным то, что хотел он быть соучастником в подобных грязных делах или нет, но он действовал заодно с их вдохновителями, а значит, был одним из них. Чем дальше он продвигался по пути сотрудничества с Гитлером, тем больше удалялся от тех понятий о чести и достоинстве прусского дворянина и боевого офицера, с которыми он начал службу своей стране.
После событий «Хрустальной ночи» отношение к Германии за рубежом изменилось. Рузвельт отозвал из страны своего посла. В посольствах зарубежных стран Геринг стал встречать вежливые официальные улыбки вместо прежнего дружеского расположения; он чувствовал, что связи с Западом, налаженные с таким трудом, ослабевают и рвутся. Чтобы как-то «спасти лицо», Германии и свое собственное, Геринг приказал (24 января 1939 г.) министру внутренних дел Фрику организовать «центральное агентство по эмиграции евреев, чтобы решить еврейский вопрос путем эмиграции и эвакуации наиболее благоприятным способом, возможным в данных условиях». Главой агентства был назначен Гейдрих, один из руководителей погрома 9 ноября 1938 г.
Все же среди влиятельных деятелей Англии оставалось немало таких, кто видел в Геринге если и не друга, то подходящего партнера. Например, посол Великобритании в Берлине Гендерсон писал в своей книге «Провал миссии»: «Из всех нацистских вождей я находил Германа Геринга наиболее симпатичным. Он мог быть жестким и безжалостным в годы кризиса и войны, но это в нем не отталкивало. Он мне признавался, что восхищается прежними англичанами, времен пирата Френсиса Дрейка. «С тех пор вы стали что-то уж слишком занудными!» — посетовал он. Сам же он по характеру был как раз настоящим «морским разбойником», «флибустьером», но не лишенным обаяния, так что иногда невольно вызывал к себе симпатию. Мне нравилась и его жена, фрау Геринг; пожалуй, ее требования к морали были более высокими, чем у мужа. Геринг часто давал мне понять, что, безусловно, является последователем Гитлера и его преемником на посту «вождя германского народа».
После событий 9 ноября германский посол в Риме фон Хассель намекнул Герингу, что можно было бы воспользоваться ситуацией и выступить
Глава 23
«Фюрер играет мастерски, но рискованно!»
Все знают, что будет война! Неизвестно только — когда? Все ждут чуда. Никогда еще во Франции и Англии не было так много государственных деятелей, верящих в чудеса. И никогда еще их не было так мало в Германии.
1. За мир надо бороться
Настал 1939 г., и Геринг все заметнее начал проявлять желание отойти от дел. Он перестал заниматься внешней политикой, потратил некоторое время на реорганизацию люфтваффе, а потом засел в Каринхалле, стараясь как можно реже появляться в Берлине. Он проводил дни на охоте, иногда выезжая в Восточную Пруссию, и посвятил многие часы тому, чтобы сбросить лишний вес; затем, в феврале, они вместе с Эмми отправились в продолжительную поездку за границу. Он уже знал, что следующей целью дипломатических и военных устремлений фюрера стала Польша, но предоставил возможность вести длительные дискуссии с польским правительством Риббентропу, которого Гитлер сделал своим главным советником в вопросах внешней политики.
Что бы ни говорили впоследствии критики люфтваффе, но тогда, в 1939 г., германские ВВС представляли собой грозную силу. Геринг поделил всю авиацию на три флота, и к 1 февраля все новые структуры уже были готовы к боевым действиям. Командующим 1-го воздушного флота (на Востоке) стал генерал Кессельринг; командующим 2-го флота (на Севере) — генерал Фельми, а 3-й флот (западный) возглавил генерал Шперрле. Начальником штаба люфтваффе стал полковник Гешоннек, враждовавший с Мильхом; Мильх же снова стал заместителем Геринга в министерстве авиации. Самый ответственный из новых постов достался Удету, ставшему начальником технического управления, в состав которого вошли 24 отдела; Удет получил звание генерала. Он должен был руководить всей технической политикой по перевооружению люфтваффе, и его новые обязанности требовали от него огромной работоспособности и энергии, но Эрнст Удет был не из тех, кто гробит себя на работе. Его назначение было явной ошибкой Геринга, о которой он, может быть, и догадывался, но ему нравился Удет, отважный и талантливый летчик. Мильх был хорошим работником, даже слишком хорошим; Геринг чувствовал в нем соперника, который мог бы руководить авиацией лучше него самого, и старался не давать ему хода.
30 января 1939 г. фюрер выступил с речью в рейхстаге, полной угроз и «предостережений» в адрес «мирового еврейства». Он сказал: «Пусть они (евреи) не пытаются ввергнуть человечество в новую мировую войну, так как ее результатом может стать не только большевизация мира, но и гибель всех евреев, проживающих в Европе!» Геринг уже научился угадывать мысли и будущие поступки фюрера, скрывавшиеся за его риторикой, и понял, что если слово «война» произнесено, то значит Гитлер не просто думает о войне, но и целеустремленно готовится к ней, хотя, как представлялось Герингу в то время, будущая война могла и не превратиться в мировую.
Беседуя потом на эту тему с послом Гендерсоном, Геринг не без высокомерия сказал: «Ну что ж, пусть люди совершают те ошибки, которые хотят совершить!» Гендерсон писал лорду Галифаксу, министру иностранных дел Британии: «По-моему, в душе он желал, чтобы Германия пошла более достойным путем, во всяком случае, он высказался так: «Тиранов, действующих вопреки воле народа, всегда ждет плохой конец!» Германский народ, вне всякого сомнения, хотел жить в мире, того же хотел и Геринг. Но не зря говорят, что за мир приходится бороться; Геринг же только указывал на «ошибки других», до которых ему, по его словам, «не было дела».