Германия
Шрифт:
— От пуль, от пуль! От этих… — сказал кто-то папе. — От охотничьих.
— А у кого охотничье-то есть?
— А вы, Андрей, что, не слышали ничего ночью?
— Нет, говорю же! Вроде как ничего и не было… — Дядя Андрей почесал затылок.
— Правильно, он, скорее всего, домой хотел, а не получилось. Ну и пролез в свой старый дом.
— А у Живилова? У него ж ружье есть! — вдруг вскрикнул кто-то.
— Точно!
— А-а-а! — протянул папа. — Так он, видимо, опять за его мотоциклом
Живилов все отрицал. Сказал, что у него и без всяких ненормальных собак и забот, и проблем достаточно. А Рекса папа на телеге отвез в поле — мы со Светой и Эрикой проследили — и там закопал. Возле мусорки. Мы нашли на мусорке среди разбитых кирпичей один целый и притащили его к могиле Рекса. Угольком, который Эрика стащила из углярки, я написала на кирпиче: «Рекс».
— Надо что-то сказать, кажется, — предположила Света.
Эрика шмыгнула носом, а я села рядом с кирпичом-памятником.
— Он был хорошим песиком… — Эрика вытерла слезы. — А этот, — она кивнула в ту сторону, где вдалеке виднелся дом Живиловых, — пусть поплатится!
У Живиловых была больная дочь. Она ударила как-то Свету ногой в голову, когда та сидела на куче глины у нашего двора и лепила домик. Тогда я и узнала, что у Живиловых дочь нездоровая. У нее было что-то не так с головой. Помня наставления родителей, мы, едва завидев ее на улице, прятались или уезжали на велосипедах в другую сторону — подальше, чтобы не пиналась и камнями не кидалась.
— Тяжело им, — говорила моя мама маме Светы и Эрики. — Когда ребенок болен, это очень тяжело.
Наверное, поэтому мне не хотелось, чтобы Живилов поплатился. Я не злилась на него. Я злилась на булки хлеба, которые ел Рекс и которых, по словам мамы, было много. А еще на Досю. И на рис с яйцами.
— Винни, мы должны отомстить за Рекса, — решительно сказала Эрика-Дроссель. — И за Модо!
— Да, должны! — согласилась Света-Модо.
Я встала, отряхнулась, подняла с земли велосипед-мотоцикл.
— Мыши-рокеры не мстят — мыши-рокеры помогают и защищают. Забыли, что было с Модо? — напомнила я и пошла в сторону дороги.
В мультике Модо сошел с пути добра, желая отомстить за потерянную когда-то руку и получить руку еще мощнее и лучше, чем та железная, что у него была. Мы совсем недавно посмотрели эту серию и еще не проиграли ее.
— Я поеду в другую сторону! — сообщила Света, выйдя за мной на дорогу. — Я не с вами — я против вас!
— Что нам делать, Винни? — Эрика изобразила на лице то ли испуг, то ли отчаяние. — Как спасти Модо?
— Дроссель, за мной! — Я стала ногой отталкиваться от земли. — Перехватим его с той стороны дороги, пока он не натворил дел!
Через месяц
«Они улетели на Марс — вернулись домой», — решила я.
Мультик я не досмотрела: он перестал приносить радость. Его родственным словом стало «тоска», она пронизывала меня, когда я видела на экране оранжевого Дросселя и серого Модо.
Я успела получить от Шрайнеров одну коряво подписанную открытку, прежде чем они вернулись. Точнее, вернулись Света и Эрика с мамой. Дядя Андрей остался в Германии. Теперь, чтобы позвать Свету с Эрикой кататься на велосипеде, мне приходилось ехать в конец улицы, к самому последнему дому, за которым начиналось поле. К дому с «живым» забором — на нем щенок нюхал цветок и весело смотрел на бабочку. Такой забор был только у одного человека во всем поселке — у бабушки Светы и Эрики, у которой они с мамой остановились.
Мы купались в надувном бассейне, смешно повторяли друг за другом немецкие слова. Сестры не говорили об отце, а я не спрашивала. Ведь счастье казалось таким зыбким, таким слабым, что одно неосторожное слово, один неправильный вопрос — и мои подруги исчезнут, уедут снова.
— Чем «Мыши-рокеры с Марса» закончились? — спросила однажды Света, когда мы ехали по улице в одном ряду. Не обгоняя друг друга, а наслаждаясь тем, что мы рядом, плечом к плечу.
— Не знаю: я не смотрела, — призналась я.
— Жалко.
— Мама плачет, не хочет обратно, — сказала вдруг Эрика. — А папа сюда за нами приедет.
— Да? — Я остановилась.
— Да, — подтвердила Света. — На следующей неделе.
— Так вы уедете?
Вместо ответа Эрика ткнула пальцем в большой дом с красной крышей и чердаком, где жили голуби. Мы любили этот дом: он казался самым большим и самым красивым в поселке.
— Вот бы нам такой дом! — воскликнула Эрика.
— Ага, тогда папа согласился бы остаться, — поддержала сестру Света.
Мы помолчали.
— А давайте Рекса навестим, — предложила Эрика.
Мы радостно взобрались на велики и помчались к полю. Мусорка разрослась, расширилась, и отыскать помеченный именем кирпич нам не удалось. Мы долго ходили вокруг мусорной кучи, даже забирались на ее середину, если замечали кирпич. Только могилы Рекса мы так и не нашли.
— Пусть тогда его могилой будет вся мусорка, — придумала Света.
— Нет! Поле! Все поле! — Эрика запрыгала от восторга. — Классно ведь!