Германо-итальянские боевые операции. 1941–1943

Мощанский Илья Борисович

Для поддержки боевых действий армии выделялись 227-я штурмовая и 205-я истребительная авиационные дивизии, 646-й и 715-й ночные авиационные полки (У-2) 2-й воздушной армии.

В течение 5 января командарм генерал П. С. Рыбалко с командирами танковых корпусов, стрелковых дивизий, начальниками родов войск и офицерами штаба армии производил рекогносцировку местности. Командарм решил прорвать оборону противника тремя стрелковыми дивизиями и стрелковой бригадой, усиленными танками непосредственной поддержки пехоты и артиллерией, а танковые корпуса и кавалерийский корпус использовать для развития успеха. Учитывая, что в полосе наступления армии оборона противника была недостаточно развитой и ее глубина не превышала 4 км, танковые корпуса планировалось ввести в сражение после продвижения стрелковых дивизий на глубину до 3 км.

В центре наступали 180-я и 48-я гвардейская стрелковые дивизии, а на флангах — 37-я стрелковая бригада и 184-я стрелковая дивизия со

средствами усиления. При этом 180-я дивизия получила на усиление 173-ю отдельную танковую бригаду, 184-я дивизия — 179-ю отдельную танковую бригаду, а 48-я гвардейская стрелковая дивизия — 97-ю танковую бригаду 12-го танкового корпуса.

12-й танковый корпус, усиленный 172-м истребительно-противотанковым артиллерийским и 319-м зенитно-артиллерийским полками, а также 40-м инженерным батальоном, получил задачу войти в прорыв на стыке 48-й гвардейской и 180-й стрелковых дивизий, к исходу дня овладеть Россошью и Лизиновкой и в дальнейшем наступать на Каменку. 15-й танковый корпус, усиленный 368-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком, 71-м зенитно-артиллерийским полком и 47-м инженерным батальоном, должен был пойти в прорыв на стыке 48-й и 184-й дивизий, к исходу дня овладеть Екатериновкой и в дальнейшем наступать на Варваровку и Алексеевку.

В армейской артиллерийской группе (тогда она называлась «группа дальнего действия») находились 38-й и 129-й пушечные полки 8-й артиллерийской дивизии прорыва, а в минометной группе — 15-я и 16-я гвардейские минометные бригады.

В середине дня 6 января в штаб танковой армии, находившийся в Кантемировке, прибыли заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник A. M. Василевский и командующий Воронежским фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Командарм доложил свое решение на операцию, а командиры соединений о состоянии войск и ходе подготовки к наступлению. Наступление намечалось на 12 января. Однако в связи с задержкой перегруппировки войск по железной дороге оно было перенесено на 14 января.

Стояла суровая зима. Лютые морозы сопровождались частыми снегопадами и сильными метелями. В отдельных местах толщина снега была больше метра. Поэтому 130–170-километровый марш от станции разгрузки до Кантемировки войскам армии дался нелегко. Особенно труден он был для стрелковых войск и мотопехоты, которые шли пешком, так как все автомашины были брошены на подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия.

К моменту прибытия танковой армии на станции разгрузки в ее составе (с приданными ей 173-й и 201-й танковыми бригадами) насчитывалось 493 танка, а в район Кантемировки к исходу 13 января прибыл только 371 танк. Остальные же 122 танка остались в пути из-за технических неисправностей. Большая часть из них была из 15-го танкового корпуса, и в первую очередь из 113-й и 195-й танковых бригад. Объяснялось это тем, что, планируя наступление Воронежского фронта, Ставка ВГК вначале решила усилить его только 12-м танковым корпусом армии, приказав командующему танковой армией полностью укомплектовать его личным составом и боевой техникой до штата за счет 15-го танкового корпуса. При этом было приказано все танки 12-го танкового корпуса, имевшие наибольший запас моточасов, передать 15-му танковому корпусу, а из 15-го корпуса передать 12-му танковому корпусу новые танки. Это и было сделано за счет 113-й и 195-й танковых бригад. Но вскоре было принято решение привлечь к проведению операции всю танковую армию. Поэтому перегруппировка 15-го танкового корпуса началась значительно позже 12-го танкового корпуса и он имел значительно меньше времени для подготовки к наступлению. Причем 113-я и 195-я танковые бригады прибыли в район сосредоточения только к исходу 12 января, имея в строю по 10–12 танков, остальные стояли в пути из-за технических неисправностей. По приказу командующего армией все исправные танки этих бригад были переданы 88-й танковой бригаде корпуса, а бригады выведены в армейский резерв с задачей организовать сбор и ремонт отставших танков. Таким образом, 15-й танковый корпус вынужден был начинать боевые действия без двух танковых бригад, имея в строю только 74 танка. Из-за задержки перегруппировки тылов не хватало горючего и боеприпасов.

В течение 7–13 января во всех войсковых звеньях шла работа по подготовке к наступлению. 8 января стрелковые дивизии армии приступали к разведке боем обороны противника, выделив для этого по одному усиленному стрелковому батальону. Для достижения скрытности наступления им была присвоена нумерация батальонов оборонявшейся здесь 350-й стрелковой дивизии 6-й армии, которая прикрывала сосредоточение танковой армии.

К исходу 13 января войска армии заняли исходное положение для наступления и были готовы к нанесению удара по врагу. К этому времени армия имела в строю 371 танк (с 201-й танковой бригадой, приданной 7-му кавалерийскому корпусу), 1588 орудий и минометов (без зенитной артиллерии), из них 355 противотанковых орудий калибра 45 мм, 47 установок РС БМ-8 и БМ-13. С

целью создания необходимых артиллерийских плотностей для артиллерийской подготовки привлекалась и противотанковая артиллерия.

Перед войсками Воронежского фронта, левым крылом Брянского фронта и правым крылом Юго-Западного фронта оборонялась вражеская группа армий «Б» в составе 2-й немецкой, 2-й венгерской и 8-й итальянской армий, в которых насчитывалось около 30 дивизий. Непосредственно на кантемировском направлении, где предстояло наступать 3-й танковой армии, оборонялся 24-й немецкий танковый корпус, состоявший из пяти пехотных дивизий (19, 213, 298, 385, 387-я), 27-й танковой дивизии и нескольких отдельных пехотных полков. Этот корпус в декабре 1942 года понес значительные потери и не успел создать сплошного фронта обороны.

57 тысяч итальянцев, входивших в альпийский корпус, занимали позиции на Верхнем Дону. Слева от них располагалась 2-я венгерская армия, справа — 24-й немецкий корпус, прикрывавший участок фронта, оставленный итальянскими дивизиями в ходе декабрьского отступления. В январе 1943 года против них и были направлены удары Воронежского фронта. Это наступление осуществлялось как первая после Сталинграда операция на окружение.

2-я венгерская армия состояла из 6, 7, 9, 10, 12, 13, 19, 20, 23-й пехотных дивизий, лыжных батальонов 8-й и 22-й кавалерийских дивизий и 1-й бронетанковой венгерской дивизии.

Боевой состав бронетанковых соединений вермахта и его союзников по коалиции был невелик: на Сторожевском плацдарме в районе населенного пункта Болдыревка 13 января был введен в бой 700-й сводный отдельный танковый батальон вермахта в составе 10 средних танков Pz.Kpfw.IV Ausf.F1, 40 легких танков чешского производства Pz.Kpfw.38 (t) и 10 CАУ StuG III Ausf.F/F8 из 201-го дивизиона штурмовых орудий. При поддержке 7-го пехотного полка венгров данная группировка атаковала советские войска в направлении на Урыв. 17 января в районе поселка Марки при поддержке 19-го пехотного полка была введена в бой 1-я танковая дивизия венгров в составе около 20 Pz.Kpfw.IV Ausf.F1, Pz.Kpfw.38 (t), 19 легких танков «Толди I/IIa» и 18 бронеавтомобилей «Чаба». Оба танковых соединения противника, понеся значительные потери (до 50 % материальной части), с боями отошли в западном направлении. В боях на Верхнем Дону также участвовали остатки 27 тд, вероятно 138-й отдельный танковый батальон (30 Pz.Kpfw.IV и 8 Pz.Kpfw.III) и подразделения 18-й танковой дивизии [15] .

15

Thomas L. Jentz. Panzertruppen 1933–1942. Schiffer Military History, 1996, p. 244.

По плану операции наступление советских войск было намечено на 14 января. Уже 12 января командование Воронежского фронта предприняло разведку боем. Последовавший удар главными силами принес немедленный успех: венгерские дивизии стремительно покатились назад; не смогли сдержать атаки советских частей и немецкие дивизии 24-го корпуса.

К исходу 14 января 15-й танковый корпус под командованием генерал-майора танковых войск B. Л. Копцова с ходу овладел Жилином, разгромив при этом штаб 24-го немецкого танкового корпуса и штабы его 385-й и 387-й пехотных дивизий. Среди убитых оказался и командир 24-го танкового корпуса генерал-лейтенант Вандель. Продолжая наступление, корпус к утру 15 января овладел Александровкой, а к исходу дня Еремовкой, перерезав дорогу Россошь — Ровеньки.

Наступление главных сил 12-го танкового корпуса вскоре было задержано в районе Михайловки, а затем Митрофановки.

Стремительно наступала лишь его 106-я танковая бригада. Не ввязываясь в затяжные бои за опорные пункты, она в ночь на 15 января овладела Лизиновкой и оказалась в глубоком тылу врага. Командир бригады полковник И. Е. Алексеев решил воспользоваться благоприятным моментом и овладеть Россошью, до которой оставалось лишь 5 км.

Командование итальянской армии довольно быстро реагировало на опасность, нависшую над альпийским корпусом. Уже 15 января, при первых известиях об отступлении венгерских дивизий, оно запросило у штаба группы армий разрешение отвести корпус для того, чтобы выровнять линию фронта. Об этом было доложено Гитлеру, который не только не разрешил отход, но и отказался санкционировать уже согласованную ранее передислокацию 24-го немецкого корпуса с целью усилить фланговый заслон. Это решение имело чисто формальное значение: 24-й корпус уже стремительно откатывался назад под ударами советских войск. Его штаб даже не успел или не посчитал нужным сообщить командующему итальянскими войсками о том, что правый фланг альпийцев остался открытым. Об этом ему «сообщили» советские танкисты, которые на рассвете 15 января внезапно появились в Россоши, где был расположен штаб альпийского корпуса. Лишь 17 января, когда основные пути отхода были уже перехвачены советскими механизированными частями, альпийский корпус получил указание об отходе. В тот же день связь альпийцев с армией прервалась навсегда.