Герои 90-х. Люди и деньги
Шрифт:
Одним же из самых громких публичных «выступлений» Коржакова в бытность его главой Службы Безопасности президента (СБП) была операция по захвату охраны Владимира Гусинского перед зданием московской мэрии. Приказ о проведении акции отдавал он. В истории она останется под кодовым названием «Мордой в снег», принадлежащим его ближайшему соратнику Валерию Стрелецкому.
В пятницу 2 декабря 1994 года в конце рабочего дня москвичи имели возможность наблюдать, как крепкие ребята в пятнистой униформе и черных масках, вооруженные по последнему слову военной техники, блокировали подходы к мэрии, уложив лицом в снег каких-то людей. Последние получали удары по ребрам и между ног. Мизансцена напоминала телевизионные кадры о захвате террористами
Позже Коржаков в одном из интервью объяснил причину наезда на «Мост» просто: «Надо было показать ребятам, что к чему». Стрелецкий в своем интервью был еще конкретнее: «В результате Гусинский на полгода уехал из России. А как еще можно было остановить его вхождение в политику?»
С момента создания СБП Коржаков и его подчиненные жили по закрытому и для себя написанному положению о собственной службе. Под ним стояла подпись президента. Положение, как резиновое, натягивалось на любую ситуацию, в которой они были задействованы. Служба начиналась с письменной гарантии собственной неуязвимости перед законом.
Вполне закономерное вмешательство в вооруженный инцидент в центре города сотрудников московского ФСК стоило места Евгению Савостьянову, одновременно бывшему и зампредом на Большой Лубянке. Нецензурная брань Коржакова и Барсукова в его адрес по телефону через пару часов сменилась указом президента об отстранении его от должности. С такой скоростью такого уровня руководителя мог снять только человек, сам написавший этот указ и зашедший по-свойски к президенту за подписью. И пользующийся абсолютным доверием президента. Итог действа известен и объясняет причины. Гусинский действительно на полгода уехал из Москвы в Лондон и, говорят, был немало напуган. Кроме того, в ходе инцидента были засвечены и, по крайней мере временно, отрезаны его связи в различных структурах и высоких сферах, куда он обращался за помощью.
А сообразительный Лужков через некоторое время отреагировал на «сигнал» Коржакова, публично объявив, что никаких президентских амбиций у него нет и его вполне устраивает должность мэра. Финансовые отношения между мэрией и группой «Мост» натянулись, что в большой степени било по Гусинскому-бизнесмену.
Это был чекистский раунд борьбы Коржакова, и как профессионал он его выиграл. Закон и защита оказались на стороне сильного. Никакие интересы государства и безопасности не имели к этой истории ни малейшего отношения, о чем косвенно свидетельствует и тот факт, что во время выборов президента Коржаков оказался в одной компании с собственными друзьями и недругами. И вот тут уж его обставили, придав политическую интерпретацию очередному порыву службистского рвения.
В день, когда Ельцин понял, что недооценил Коржакова, стало ясно, что Коржаков себя переоценил: игра на преданности, как и в случае с Павлом Грачевым, не спасла его от точной формулировки: «Слишком много на себя брал…»
До поры Бориса Ельцина мало волновали волны «де-монизации» Александра Коржакова, время от времени прокатывающиеся в прессе. Он фактически промолчал, когда противники Коржакова сдали в 1994 году журналистам письмо главы СБП Виктору Черномырдину, в котором Коржаков советовал главе правительства, как надо поступать со спецэкспортерами и вообще с экономикой. Промолчал, когда массмедиа стали грудью на защиту Лужкова после «Операции “Мордой в снег”».
Публично одернул он заигравшегося «охранника», как сам Коржаков называл себя, только в мае 1996 года. Тогда тот дал пространное интервью английской газете Observer, а потом еще и Интерфаксу, заявив, что президентские выборы неплохо было бы отложить. Суть политических размышлений Коржакова сводилась к следующему: «Если провести выборы в срок, то избежать беспорядков не удастся. Если победит Ельцин, то радикальная оппозиция станет
Непосредственный начальник генерал-лейтенанта Коржакова отреагировал быстро и резко. Ельцин подчеркнул, что он верит «в мудрость российских избирателей, поэтому выборы состоятся в конституционные сроки», — и добавил, что уже «сказал Коржакову, чтобы он в политику не лез и таких заявлений больше не делал». Говорят, Ельцин был очень зол на своего подчиненного.
Коржаков понял президента по-своему. Делай, что считаешь нужным, но молча. Он и делал то, что в силу своего разумения считал лучшим для Бориса Ельцина, а значит, и для Коржакова, а значит, и для страны. Естественно, что это разумение во многом расходилось с разумением других членов совета избирательного штаба Бориса Ельцина. Президент, верный многолетнему опыту, опять впряг в одну телегу «коня и трепетную лань». Этот метод очень долго оправдывал себя: разнонаправленные сторонники президента уравновешивали друг друга. В попытках переиграть внутреннего противника они генерировали идеи, из которых Ельцин выбирал нужное ему. Но оказалось, что в точке экстремума система дает сбой.
Последняя битва за президента шла насмерть. Ни одну из сторон не устраивали позиционные преимущества — к исходу выборов нужна была окончательная победа. То, что борьба идет, проявлялось даже в мелочах: в том, как и «либералы», и СБП одновременно ставили себе в заслугу успех первого «президентского» концерта в Волгограде; в том, как относились к участию в кампании дочери президента Татьяны, — необходимость в некоторых случаях подчиняться «штатским», кем бы они ни были, раздражала сотрудников СБП неимоверно (так было, например, в Твери, когда Татьяна Борисовна из предвыборных соображений посоветовала «ближнему кругу» охраны снять «тонтон-макутовские» черные очки). Апофеозом (конечно, из вышедшего на поверхность) стало интервью Бориса Ельцина в Екатеринбурге, в котором президент опроверг предположения Анатолия Чубайса о возвращении после победы в правительство реформаторов образца 1991–1992 годов. Александр Коржаков был одним из инициаторов того интервью.
Коржаков недолго радовался словам президента о том, что придут не старые, а новые люди. Маленькая екатеринбургская победа над Чубайсом обернулась крупным поражением: пришел Лебедь. И встал рядом с Ельциным. И сразу тоже стал много на себя брать. Но, в отличие от Коржакова, он имел на это моральное право — за него проголосовало 15% пришедших на выборы. И эти 15% перевесили все 11 лет коржаковской службы.
И конечно, последней каплей стало взбудоражившее общественность задержание двух участников предвыборного штаба президента с коробкой из-под ксерокса. Еще утром это можно было сгладить, объяснить ошибкой, приструнить СБП и ФСБ, никого не увольняя. Коржаков переступил черту не ночью, когда, скорее всего, действительно спал. Он переступил ее на следующий день — на встрече с Ельциным, поставив тому ультиматум. И ультиматум этот не был принят. Ельцин взвесил голоса Коржакова, Лебедя и Чубайса (за которым шли крупнейшие российские предприниматели) и решил, что Коржаков весит меньше.
В любом случае, как ни парадоксально, главу СБП смели выборы. Те самые, которых он так старался избежать…
Новый год в Грозном
А ведь начиналось все вроде бы мирно. Чеченский национальный конгресс, во главе которого встал генерал в отставке Джохар Дудаев, еще в 1991 году называли «проельцинским». Шамиль Басаев защищал Белый дом от ГКЧП. Аслан Масхадов, правда, в январе того же года командовал солдатами, прикрывавшими вильнюсский ОМОН, штурмовавший телецентр, и вроде бы был «противником демократии»…