Герои и антигерои Отечества (Сборник)
Шрифт:
Свое письмо к Д. С. Пасманику, одному из друзей по эмиграции, Савинков заканчивает такими словами:
«…Я убежден, что не сегодня, так завтра все бескорыстные, честные эмигранты, и вы в том числе, поймут, что жизнь повелевает признать Советскую власть и работать совместно с нею. А не поймете, так останетесь доживать свои дни в изгнании, питаясь „Последними новостями“ и ненавидя коммунистов прежде всего за свои, а не их ошибки».
Эта же мысль красной нитью проходит через письмо Савинкова к его сестре Вере Мягковой:
«…А правда… в том, что не большевики, а русский народ выбросил нас за границу, что мы боролись не против большевиков, а против народа…
Жизнь, полная авантюрных приключений, падений и взлетов, не пощадила Савинкова. Она основательно его потрепала не только внутренне, но и внешне. Не было уже в его кармане шелкового носового платка, мягкой шляпы, кожаных краг, о которых писал А. Толстой в романе «Хождение по мукам». Вместо смуглого ухоженного лица — маска, беспрестанно меняющая оттенки и грани. И глаза не стальные и грозные, а выцветшие, бегающие, беспокойные. Ни отрывистых, уверенных фраз, ни повелительного голоса. Он уже мало походил на иностранца и не говорил «с петербургским акцентом, неопределенным, глуховатым голосом…» Это был невысокий, средних лет, полысевший мужчина, с осевшим голосом, мучительно переосмысливающий свою жизнь, свою борьбу, свои идеалы, свою роль в русской революции. Судебными органами ему был предоставлен в тюрьме максимум возможного. Весь мир видел — процесс не инсценирован, Савинков — настоящий, а его разоблачительные показания — не выдумка «Кремля», не продукция красной пропаганды. И, несмотря на всю очевидность состава преступлений, смысл которых раскрывался в свидетельствах самого подсудимого и массе документов, Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР пришлось в течение всего процесса, строго соблюдая советское уголовное законодательство, вновь и вновь выяснять дополнительные подробности и подтверждать материалы следствия.
Подсудимый Б. В. Савинков полностью признал свою вину. Подводя итог своей борьбы против Советской власти, он вынужден был сказать:
— Для меня теперь ясно, что не только Деникин, Колчак, Юденич, Врангель, но и Петлюра, и Антонов, и эсеры, и «савинковцы», и грузинские меньшевики, и Махно, и Григорьев, и даже кронштадтцы не были поддержаны русским народом и именно поэтому и были разбиты; что, выбирая между всеми разновидностями бело-зеленого движения, с одной стороны, и Советской властью — с другой, русский народ выбирает Советскую власть. Всякая борьба против Советской власти не только бесплодна, но вредна…
29 августа 1924 года в 1 час 15 минут ночи председатель огласил приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР.
Суд признал Б. В. Савинкова виновным:
— в организации контрреволюционных восстаний в 1919–1922 годах;
— в сношении с представителями Польши, Франции и Англии в целях организации вооруженных выступлений на территории РСФСР в 1918–1920 годах;
— в организации террористических актов против членов рабоче-крестьянского правительства в 1918–1921 годах;
— в руководстве военным шпионажем в пользу Польши и Франции с 1921 по 1923 год;
— в ведении письменной и устной антисоветской агитации и пропаганды в 1918–1923 годах;
— в организации банд для нападений на советские учреждения, кооперативы, поезда и т. д. в 1921–1922 годах, т. е. в преступлениях, предусмотренных статьями 58, ч. 1, 59, 14–64, 66; ч. 1, 70 и 76 УК РСФСР (ред. 1922 г.) и по совокупности преступлений приговорил к высшей мере наказания — расстрелу.
Одновременно суд постановил возбудить ходатайство перед Президиумом ЦИК СССР о смягчении приговора. Было принято во внимание чистосердечное раскаяние Савинкова, его полное отречение от целей и методов контрреволюционного движения, разоблачение им интервенционистов и его готовность искренней и честной работой загладить свои преступления перед трудящимися. Поскольку Савинков публично,
Ходатайство Военной коллегии Верховного Суда СССР было удовлетворено. Президиум ЦИК СССР постановил:
«…Удовлетворить ходатайство Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР и заменить осужденному Б. В. Савинкову высшую меру лишением свободы сроком на десять (10) лет».
Савинков заслушал приговор внешне — бесстрастно. В зале суда находились супруги Дикгоф-Деренталь. Савинков, обычно обменивавшийся с ними приветствиями, на этот раз не глядел в их сторону. Дикгоф-Дерентали напрасно пытались ободрить его всем своим видом, взглядом, жестами. Он на это никак не реагировал. Лицо казалось неподвижным, глаза как-то отрешенно смотрели в пол.
Процесс проходил в накаленной атмосфере. Буржуазная пресса неистовствовала. Не считалась ни с какими реальными фактами. Надрывно кричала на страницах газет и журналов о том, что суд над Савинковым не более как спектакль, инсценировка, а сам обвиняемый — слепое орудие коммунистической пропаганды. Другие газеты выставляли Савинкова жертвой большевистского режима, страдальцем за демократические идеалы Запада, уверяли, что вместо Савинкова на скамье подсудимых — двойник, а если не двойник, то Савинков предварительно «обрабатывается» врачами-чекистами. На период пребывания в зале суда ему делаются какие-то специальные уколы, и он говорит то, что от него требует обвинение. Савинков — «кавалергард революции» — верен идеалам народовластия, он — герой и знамя всей белой эмиграции за рубежом.
На Западе раздавались такие голоса, которые неистово обвиняли и клеймили советские органы правосудия «в чрезмерной жестокости», «в отсутствии гуманности и снисхождения» к «независимому социалисту», «борцу» за крестьянские права. Десять лет, по мнению «доброжелателей» Савинкова, срок слишком большой и несправедливый. Советская власть отказала «сильной личности» в возможности загладить свою вину перед трудящимися массами, ради которых Савинков столько перенес лишений, ради которых он полностью раскаялся и разоружился, поднял белый флаг.
Так ли это было на самом деле? Удалось ли судебному процессу полностью раскрыть все факты многочисленных преступлений Б. Савинкова против народа? Нет, к сожалению, не удалось. На суде, оказывается, он ни словом ни обмолвился о своих преступных сношениях с английской разведкой, о контактировании своих планов с агентом «Интеллидженс сервис» Сиднеем Рейли (Розенблюмом) и «дипломатом» Локкартом.
Впоследствии, в материалах английского Форин-офиса, обнаружили доклады Локкарта и других «союзных дипломатов» о работе в Советской России. В них неопровержимо подтверждены тесные связи Локкарта и его соучастников с Борисом Савинковым. Разведывательные органы империалистической Антанты непосредственно участвовали в организации и финансировании антисоветских заговоров и мятежей против России. Подтверждение тому — телеграмма Локкарта от 26 мая 1918 года в Форин-офис: «Сегодня я имел продолжительный разговор с одним из агентов Савинкова. Этот человек — я знаю его в течение многих лет, и ему можно абсолютно доверить — заявил, что контрреволюционные планы Савинкова всецело рассчитаны на осуществление союзной интервенции. Французская миссия полностью поддерживает эти планы и заверяет (Савинкова) в том, что решение об интервенции полностью принято. Савинков предлагает убить всех большевистских лидеров в тот момент, когда высадятся союзники, и сформировать правительство, которое в действительности будет военной диктатурой». Локкарт далее сообщал, что Савинков предлагал ввести в это «правительство» генерала Алексеева, адмирала Колчака, бывшего царского министра Сазонова, лидера кадетов Кишкина, эсера Авксентьева и себя.