Герои и антигерои Отечества (Сборник)

Забродин Вячеслав Михайлович

— Знали ли вы о прожиточном минимуме, что 60 рублей в месяц рабочему не хватает, доходило до вас?

— Очень даже доходило. А какой выход из этого? Знали, что так. Не надо никаких специальных осведомителей, кругом же люди. Сегодня одни, завтра другие, разные мнения. Надо быть очень уж глухим и тупым, чтобы не знать об этом. Знали, но не все могли сделать, как надо. Это ведь очень сложный вопрос, как выправить дело. Хотя мне кажется, мы в общем знали и то, как надо выправить. Возможности небольшие были, конечно.

Дорогу, по-моему, еще не все нашли. А мы, по-моему,

нашли довольно надежную дорогу. Многое еще не выполнено, конечно. Пока капитализм существует, народу очень трудно улучшать жизнь.

(12.5.1976 г.)

— Первые годы охраны, по-моему, не было. Тогда все ходили пешком. И Сталин. А вот когда начались новые покушения в 1928 году… На границе были пойманы с бомбами эсеровского типа люди. Они террористы, смелые…

Мы едем, а сзади обязательно охрана. Вторая машина. Может быть, у Сталина была и впереди. Но только у одного Сталина — впереди. Может быть, но я об этом даже не слышал. Насчет второй машины мы хорошо знали. Она и на дачу, и везде…

(16.8.1977 г.)

— Помню, метель, снег валит, мы идем со Сталиным вдоль манежа. Это еще охраны не было. Сталин в шубе, валенках, ушанке, уши опущены, никто его не узнает. Вдруг какой-то нищий к нам прицепился: «Подайте, господа хорошие!» Сталин полез в карман, достал десятку, дал ему, и мы пошли дальше. А нищий нам вослед: «У, буржуи проклятые!»

Сталин потом смеялся: «Вот и пойми наш народ! Мало дашь — плохо, много — тоже плохо!»

— Когда осуществляли план реконструкции Москвы, то снесли много исторических памятников, — говорю я.

— Погибли памятники?

— Погибли памятники, да.

— Например?

— Например, храм Христа Спасителя.

— А, храм Христа Спасителя.

— Часто этот вопрос задают. Говорят, Каганович участвовал.

— На него, да? (с улыбкой). Это уж чересчур. Я не помню, то ли я был председателем, то ли членом этой комиссии, членом-то наверняка был. Приняли решение по вопросу: заменить храм Христа Спасителя — Дворцом Советов. За это я проголосовал, но когда проект дал архитектор Иофан, он не знаменитый архитектор, но он оказался как-то наверху, и дал проект такой — колоссальное здание… Я высказался против. Сказал: «Я не подпишу». Начали уговаривать. Сталин говорит: «Надо подписать». Я знал, что это чепуховая мысль сама. Я познакомился с некоторыми замечаниями или, может быть, в разговоре просто выяснилось: если поставить Дворец Советов на месте храма и вверху колоссальный памятник Ленину, ноги-то будут видны, а голову не видно. Как так? Памятник Ленину, а голова и фигура вся вообще не видна. Там всякие туманы бывают, и это было бы частым явлением. Абсурд, просто глупость архитектора, а берется за такое дело. «Я не подпишу». Тогда настояли. Сталин, Ворошилов входили в комиссию… Я подписал.

— Но зачем взорвали храм, могли бы на другом месте этот памятник, если уж хотели, поставить.

— Сознательно было уничтожено. Сам храм. Против него были возражения. Я лично не возражал.

— Но можно было какой-то музей в нем открыть.

— Это правильно. Но неожиданно появился бассейн — вместо памятника. Тоже абсурд

какой-то.

— Там, говорят, хорошие работы были.

— Да, там были хорошие работы. Отдельные, кажется, сохранились.

— Они где-то валяются, а там вместе собраны были. Имена георгиевских кавалеров были выбиты. Это слава русского оружия, все-таки. Надо было там что-то придумать, не обязательно под церковь отдавать.

— Церковное совсем нехорошо — в самом центре России.

— Зачем было взрывать? Стоял — и пусть стоял бы!

— Недодумали. Оставить было нельзя, а взрывать тоже не стоило.

— Не стоило. Я тоже так считаю. Там такие стены были… Потом пытались ставить фундамент Дворца Советов — ничего не вышло, поплыло. Жалко все-таки, что взорвали. Говорят, красивый был. Я не видел, — спрашиваю Молотова.

— Храм не видели разве? Он же долго держался.

— До моего рождения. Я в 41-м родился. Это ж до войны было.

— До войны? Пожалуй, да. Тут, наверно, не все правильно, но никаких особых претензий, по-моему, нельзя иметь.

— Но зачем взорвали? — в который раз спрашиваю я.

— Ну а что значит — взорвали? Все равно надо было убирать оттуда.

— Васнецова работы там, фрески…

— Это в музее можно оставить, но ради этого храм сохранять, по-моему, нельзя.

— Храм красивый, как произведение, стоял бы.

— Да ну его к черту.

— Там бы уже не молились…

— Ну а для чего это надо?

— Стоял бы, как Василий Блаженный. Сталин ведь его спас!

— Это верно. Но тот более древнего периода, а этот уже XIX века.

Много прошло лет, конечно, были и неудачные начинания. Теперь они кажутся чудачествами, явной ошибкой, но не всегда так казалось.

(9.12.1982 г.)

— Сталин на все свои подарки музей завел, — говорит Шота Иванович.

— Да, музей, да. Мне тоже дарили. Там, в министерстве иностранных дел сваливали куда-то. Мао Цзэдун мне подарил вазы замечательные. Потом какие-то скульптурки. В министерстве остались. А часть, вероятно, в Совете Министров. Я не мог этим заниматься. У Сталина — целый музей, были очень ценные. Искусство, это надо было сохранить.

— Сейчас себе домой забирают…

— Возможно, возможно.

(4.10.1972 г.)

– .. Мы жили со Сталиным в одном коридоре в Кремле, в здании, где сейчас Дворец Съездов построен новый. По вечерам друг к другу заходили. Были годы, когда довольно часто это было. У него на даче, обыкновенно общались: либо на одной, либо на другой. На Ближней больше. А Дальняя — это в районе Домодедово.

(9.6.1976 г.)

«Что с вами будет без меня, если война?» — говорил он после войны. «Вы не интересуетесь военным делом! Никто не интересуется, не знаете военного дела. Что с вами будет? Они же вас передушат!»

И в этом упреке была доля правды, конечно. Мало очень интересовались. Надо сказать, что Сталин исключительно попал, так сказать, был на месте в период войны. Потому что надо было не только знать военную науку, но и вкус к военному делу иметь. А у него был этот вкус. И перед войной это чувствовалось. И ему помогало.