Герои и подлецы Смутного времени
Шрифт:
Вся Москва собралась, что к обедне,
Как младенца – шел мне третий год —
Да казнили казнию последней
Около Серпуховских ворот [165] .
Шел декабрь 1614 года.
Боровицкие ворота раскрылись медленно, с трудом преодолевая бешенное сопротивление холодного ветра. Несколько всадников выехали из них и помчались вниз по спуску к Москве-реке. Затем из нутра закопченной пожаром башни показалась процессия, во главе ее шел высокий широкоплечий мужчина в распахнутом овчинном полушубке, из-под которого пламенела кумачевая рубаха. Палач нес на руках маленького ребенка. Снег бил мальчику в лицо, ветер трепал его русые волосы. Те, кто стоял к процессии поближе, слышали, как ребенок несколько раз спросил плачущим голосом: «Куда вы несете меня?» – но шагавшие рядом с ним успокаивали его и уговаривали не плакать.
Процессия и сопровождавшая ее толпа шли по сожженному, засыпанному снегом мертвому городу, через замерзшую Москву-реку, по несуществующему уже три года Замоскворечью, пока не пришли к виселице у полуразрушенных Серпуховских ворот. На ней и повесили несчастного мальчика. Мальчик был в мать – мал и тонок, а сплетенная из мочал веревка толста, и веса ребенка не
Историческая справка Иван Дмитриевич, сын Марины Мнишек от тушинского самозванца. Родился в Калуге в декабре 1610 года (по другим источникам – в январе 1611 года) через несколько дней после убийства своего отца князем Петром Урусовым. Первоначально жители Калуги признали его наследником престола. Были люди, утверждающие, что Марина Мнишек ложно объявила себя беременной, и не был ее сыном. 5 1611–1612 годах он находился с матерью в Коломне. С 1912 года И.М. Заруцкий соединившись с Мариной Мнишек, провозгласил Ивана наследником престола. В январе 1613 года Марина Мнишек заявила о правах своего сына в качестве наследника престола Земскому собору. Собор рассматривал среди прочих кандидатур на престол и Ивана Дмитриевича. Ему, как наследнику престола принесли присягу Казань и Вятка и некоторые другие города Поволжья. 29 июля (по старому ст.), потерпев под Воронежем поражение в битве с войском князя Одоевского, Заруцкий и Марина с ребенком переправились через Дон и ушли к Астрахани, где были поддержаны волжскими, донскими, яицкими и терскими казаками. В 1614 году казанский стрелецкий голова Василий Хохлов осадил Астраханский кремль и вынудил Заруцкого вместе с Мариной Мнишек бежать на Яик. 23 июня 1614 года стрелецкие головы Гордей Пальчиков и Севастьян Онучин осадили Заруцкого в городке яицких казаков на Медвежьем острове. После продолжительного и упорного боя казаки 25 июня выдали Ивана Заруцкого, Марину Мнишек и ее сына. Пленники были отправлены в Астрахань к воеводе Одоевскому, который 13 июля отправил их под сильным конвоем в Казань, а оттуда в Москву. В Москве Заруцкий был посажен на кол, Марина – в темницу, а четырехлетний Иван – удавлен.
Так, на замерзших слезинках невинной жертвы, был заложен фундамент дома Романовых, простоявшего триста лет – пока в подвале Ипатьевского дома не был убит другой маленький мальчик, Алеша, – тоже наследник русского престола.
«Бегство Марины Мнишек». Леон Ян Выжолковский. Картина описывает эпизод 1614 г., когда Марина Мнишек была поймана на реке Яик. Хотя, если верить историческим источникам, дело происходило в июне, художник изобразил на картине зимний пейзаж
Почему-то в дальнейшем историки и энциклопедисты стали утверждать, что мальчика Ваню повесили не то в июле (называется даже точная дата – 16 июля), не то в августе 1614 г. (Брокгауз и Ефрон [166] ).
Однако источники свидетельствуют [167] , что казнь совершилась зимой: «Многие люди, заслуживающие доверия, видели, как несли этого ребенка с непокрытою головою [на место казни]. Так как в это время была метель (курсив мой. – В.М. ) и снег бил мальчику по лицу, то он несколько раз спрашивал плачущим голосом: «Куда вы несете меня?»… Но люди, несшие ребенка, не сделавшего никому вреда, успокаивали его словами, доколе не принесли его на то место, где стояла виселица, на которой и повесили несчастного мальчика, как вора, на толстой веревке, сплетенной из мочал. Так как ребенок был мал и легок, то этою веревкою по причине ее толщины нельзя было хорошенько затянуть узел, и полуживого ребенка оставили умирать на виселице».
Известно, что взятые в плен отрядом правительственных войск Марина Мнишек, ее сын и Иван Заруцкий были привезены в Астрахань 6 июля 1614 г., а отправлены в Москву воеводой Одоевским 13 июля. Так что попасть в столицу к 16 числу, через три дня, Иван-царевич мог только при наличии железнодорожного сообщения, которого, как известно, в XVII веке еще не было. И даже к августу 1614 г. доставить пленников в Москву было бы весьма затруднительно: они плыли до Казани на челнах вверх по Волге, а ведь еще в XIX веке время плавания гребных судов от Оки до Астрахани, т. е., вниз по течению , занимало 3–4 недели. Вверх по реке судно могло подниматься и два, и три месяца. Так что привезти Марину с сыном в Москву могли в сентябре-октябре. С этим прекрасно согласуется и то, что только 24 декабря 1614 г. русскими дипломатами полякам было объявлено, что в Москве «Ивашка [Заруцкий] за свои злые дела и Маринкин сын казнен, а Маринка на Москве от болезни и с тоски по своей воле умерла».
Так что ноябрь или декабрь 1614 г. – наиболее вероятное время казни ребенка.
Несмотря на то, что ребенок был казнен публично, и смерть его видели многочисленные очевидцы, спустя 30 лет в Польше объявился очередной самозванец, выдававший себя за сына Марины Мнишек – Иван Луба (Ян Фаустин). В 1643 г. московское посольство потребовало его выдачи, и осенью следующего года Луба был выдан Москве. Однако по просьбе польского короля самозванец был отпущен обратно на родину царем Алексеем Михайловичем.Марина Мнишек, узнав о смерти сына, сошла с ума и, прозревая в своем безумии будущее, перед смертью прокляла Романовых страшным материнским проклятием.
С тех пор страх стал постоянным спутником этой династии.
Все следующие триста лет Романовых преследовал призрак смуты, призрак самозванца, встающего из гроба при каждом удобном случае, череда отце-и сыноубийств, дворцовых переворотов, странных смертей от табакерок в царский висок,
Приложения
ПОВЕСТЬ
о честном житии благоверного и благородного и христолюбивого государя царя и великого князя всея Руси Федора Ивановича, о его царском благочестии и добродетельных правилах и о святой его кончине.
Писано смиренным Иовом, патриархом Московским и всея Руси
Неба просторы и высота недоступны и неописуемы, земли же ширь и даль недостижимы и неохватны, моря же глубина неизмерима и неведома. Многие же проявления добродетелей святых и крестоносных преславнейших российских царей и великих князей неисчислимы и непостигаемы. Если и сыщутся некие знатоки глубокоразумного российского языка, если и будут они умудрены искусством грамматики и силою красноречия, то и тогда о величии добродетелей благочестивых этих самодержавных царей по достоинству поведать не смогут. Нам же, убогим и грубым разумом, хотя и не подобает рассуждать об этом, но, призвав на помощь благодать человеколюбивого бога, имея наставником святого Духа и сподобившись малой толики добродетельных благодеяний, мы всех потчуем духовной трапезой, да полезна будет каждому слышащему ясная наша нынешняя речь. Придите и внемлите, и поведаю вам, все богобоязненные люди, о том, что сотворил господь в последнем нашем роде на земле благочестивой Русской державы. Дар слова понуждает ныне составить повесть, как бы некое сладостное и праздничное предложить яство, да не покроют годы глубиной забвения явленное нам великое божие человеколюбие, но, вкратце описанное, да станет известным оно вечно всем потомкам, а о чем – изъявит смысл написанного.
Итак, было время, было, говорю вам, такое время, когда благочестивая и православная христианская вера в Великой России сияла ярче солнца и своими светозарными лучами освещала всю вселенную, по слову пророка, от моря и до моря, и от рек до края вселенной слава ее простиралась, и всевластие благочестивых и крестоносных христианских царей Русской державы величественно процветало, и благородный царский корень долгие годы не иссыхал, – от великого Августа, цесаря Римского, обладавшего, как гласит история, всею вселенной, и до самого святого нынешнего царствования богохранимой державы великого Российского государства, до благоверного и христолюбивого царя и великого князя всея Руси Федора Ивановича. Он же, благочестивый царь и великий князь всея Руси Федор Иванович, был сыном прославленного государя и храброго царя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича, который царствовал 49 лет и 9 месяцев на престоле вечной памяти отца своего Василия Ивановича и деда своего Ивана Васильевича, великих князей всея Руси. Благочестивый же тот царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич был разумом и мудростью украшен, и богатырскими победами славен, и в ратном деле весьма искусен, и во всем царском правлении достохвально проявил себя, великие и невиданные победы одержал и многие подвиги благочестия совершил. Царским своим неусыпным правлением и многой премудростью не только подданных богохранимой своей державы поверг в страх и в трепет, но и всех окрестных стран иноверные народы, лишь услышав царское имя его, трепетали от великой боязни. О прочих же его царских добродетельных делах скажем в своем месте.
По достижении пятьдесят третьего года жизни приключилась благоверному царю и великому князю всея Руси Ивану Васильевичу тяжкая болезнь, и прозрел он в ней скорое свое к богу отшествие, и принял великий ангельский образ, и наречен был в иноках Иона, и вскоре после этого покинул земное царство, отошел к господу в 7092 (1584) году, марта в 19-й день, и по кончине своей оставил превеликий скипетр Российского самодержавного царства и передал великий царский престол благородному сыну своему, благочестивому и христолюбивому царю и великому князю всея Руси Федору Ивановичу. Царь же и великий князь всея Руси Федор Иванович по преставлении вечной памяти отца своего царя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича становится по божьему изволению и отеческому благословению преемником царского престола всей Великой России. Возведен же был и венчан на царство преосвященным митрополитом всея Руси кир Дионисием, который тогда правил кормилом великой соборной церкви честного и славного Успения пречистой Богородицы и занимал в Москве престол великих чудотворцев Петра, Алексея и Ионы. Было в ту пору благочестивому царю и великому князю всея Руси Федору Ивановичу от роду лет двадцать семь.
Этот благочестивый самодержец, праведный и досточтимый и крестоносный царь и великий князь всея Руси Федор Иванович сравнялся в славе с благочестивыми древними царями, нынешним же являл собою образец светоносной красоты, будущим же оставил по себе сладчайшую память, благостную слуха усладу, превзошел всех не только в Российской богохранимой державе, но и во всем подлунном мире <…> Еще с царственной юности своей преисполнился он духовной премудрости. Окруженный бесчисленными, редкостными и бесценными красотами бренного сего мира, он отвратил от них взор свой, никогда не прельщаясь никакой роскошью. Одно было у него попечение – помнить о боге и всяческих добродетелях, пренебрегая житейскими красотами и соблазнами, дабы не пригвоздить к ним душу, но насладиться вечных благ от создателя всех и промыслителя, сподобиться царствия небесного. Кто же способен достойно рассказать о достохвальных проявлениях добродетелей благочестивого этого царя? Или кто дерзнет прикоснуться к перу, дабы составить повесть о святой его жизни? Хотя он и обладал могущественным скипетром превысочайшего Российского царства, но всегда ум свой устремлял к богу, неусыпно бодрствуя душевными очами, а веру сердечную постоянно воплощая в благие дела. Тело же свое всегда изнурял церковными службами, повседневными молитвами и поклонами, всенощными бдениями, воздержанием и постом, душу же свою царскую врачевал чтением и слушанием божественных словес, прилежно пестуя и украшая благие нравы.