Герои и злодеи

Schneewolf

— Ему должно быть стыдно, а не тебе! Хотя бы бумаги надо отдать, — убеждал Теон, поняв всё на свой лад. Впрочем, суть он ухватил верно.

— Я на самом деле и не думал его подставлять. Просто хотел, чтобы он оставил меня в покое. Он хоть и скотина последняя, всё же мой отец, — уныло протянул Рамси. В этом признаться тоже было стыдно. В том, что он привязан к такому отцу. Такому плохому, ужасному и жестокому. Полностью отречься от него и остаться одному, казалось не менее страшно, чем продолжать, раз за разом разочаровываться и бояться день за днём разгневать его. Он себе и сам этого толком не мог объяснить, но цеплялся за то единственное подобие семьи, которое у него было.

—

Я ничего не понимаю, — покачал головой Теон. Конечно, родитель какой бы он ни был — дорог для своего ребёнка. Он и сам бы никогда не отрёкся от своего отца, но Рамси? Определённо он не мог взять в толк, причину, по которой он не хочет сдать отца полиции. К матери он кажется, и вовсе не был привязан, так почему же он должен любить отца, тем более, после того, как он с ним обращался.

— Когда я был маленьким, я его очень любил — боялся до смерти, но всё равно любил. Думал, что я плохой, а то, что он меня лупил, ну, вроде как заслужил, — после этого Рамси надолго замолчал. Сейчас он не мог сказать, что любит отца. Большую часть времени он его просто ненавидел. Но всё же, в глубине души он был благодарен хотя бы за то, что он забрал его после смерти матери. Он ведь мог этого и не делать. Лучше бы не делал. На самом деле, он полностью запутался в своих чувствах.

Теон решил вывести его из оцепенения и указать на очевидные факты, которые невозможно опровергнуть. Ему, по крайней мере, всё было ясно, как белый день.

— Знаешь, бить ребёнка ненормально, и пытаться утопить тоже. И тем более запирать в подвале и сажать на цепь. За такое лишают родительских прав, — спокойно и решительно заявил он. А также подумал, что человек, который так обращается с собственным сыном, заслуживает сидеть в тюрьме. Это просто безумно и дико!

— Думаешь, я знал, что такое нормально? Матери вообще было на меня плевать. А отец, забрал к себе, кормил, поил, игрушки покупал, даже разговаривал со мной иногда. Хоть он и считает меня тупым уродцем, но я думал, что он меня любит. У меня кроме него больше никого нет. Очень хреново осознавать, что ты никому не нужен. Я, наверное, простил бы его, если бы он перестал так со мной обращаться. Раньше так думал, по крайней мере, пока он меня летом чуть на тот свет не отправил, — печально закончил Рамси. Он чувствовал себя хуже некуда. И стыдно было и противно, а главное он ощущал себя полным идиотом, от всех этих признаний на душе стало гадко. Да теперь-то он понял, что просто напросто боится остаться один. Как оказалось, быть никому ненужным хуже всего. Но надо ведь бороться со своими страхами.

Рамси снова замолчал, а потом будто что-то решил для себя.

— Знаешь ты прав — пусть сам посидит в клетке, — согласился он.

Может когда-то, пару лет назад, его бы мучили угрызения совести, за то, что он предаёт отца. А он считал именно так, и понимал, что этого отец точно не простит. Теперь же, слишком много песка пересыпалось на его чашу страданий. Слишком многое он стерпел от него, чтобы быть к нему милосердным, чувствовать хоть каплю сострадания. Последней песчинкой стало то, что он его обманул, жестоко сыграв на его чувствах и нарушив слово. К тому же, отец сам рисковал, ведя незаконные сделки, просто его пока никто не поймал за руку. Теперь пришло время это исправить, а заодно и сжечь все мосты. Глупо быть добрым к тому, кто всю жизнь бил его и унижал.

****

Два дня спустя они вместе отнесли контракт в полицию, недолго думая кинули в ящик для анонимок. Дежурный сильно обрадуется, найдя такое послание. В любом случае ОБЭП* будет заинтересован, а что же из этого выйдет пока неясно, но ребята не сомневались, что Болтону-старшему грозят крупные неприятности.

Рамси чувствовал

себя лучше и собирался вечером поехать в школу вместе с Теоном. Когда они обедали, раздался звонок в дверь. Теон убавил звук на телевизоре и услышал, как отец разговаривает с кем-то в коридоре. На кухню они вошли вдвоём: Бейлон Грейджой и Русе Болтон. Теон обернулся и увидел застывшее лицо Рамси. У того даже ложка выпала из рук.

— Здравствуй, сынок. Что же ты мне даже записки не оставил, не сообщил, куда ушёл? Я переживал, волновался, — Русе стоял в дверях, скрестив на груди руки и осудительно качая головой. И самое главное, закрывая путь к отступлению.

Рамси встал из-за стола и вытянул руки по швам, понуро опустил голову. Вот он и попался. Все его надежды на спокойную жизнь сразу же разбились в прах, и он уже чувствовал себя обречённым на заточение в подвале.

— Негодяй бессовестный, совсем не думаешь об отце! — пройдя вперёд и остановившись у стола, поддержал Бейлон.

— Если бы мистер Грейджой мне не позвонил, то я бы долго ещё тебя искал. Спасибо, Бейлон, — Русе кивнул, и благосклонно улыбнулся, хоть улыбка и не коснулась холодных глаз.

— Папа, зачем ты это сделал? — Теон возмущённо воззрился на отца.

«Вот проклятый алкаш, сдал меня!» — мелькнуло в голове у Рамси.

— Теон, не встревай. Шляетесь неизвестно где, а родители волнуются! — обратился Бейлон к сыну. Он всегда не прочь был поучаствовать в скандале и с готовностью поддержал старого знакомого.

Он хорошо себе представлял (или думал, что представлял) каким человеком является Русе Болтон, но его наглого дерзкого щенка, ему было совсем не жаль. Он отыскал в старой записной книжке номер Болтона-старшего и позвонил ему, чтобы тот забрал сына. Не хотелось ему терпеть в своём доме этого сопляка-сатаниста. С Теоном он потом поговорит по поводу его сомнительных знакомств.

— Рамси, отомри. Пойдём домой, — обратился Русе к сыну, который застыл, не зная, что делать.

— Мне в школу надо. Поезд скоро, — неуверенно возразил Рамси.

— Ничего страшного, побудешь пару дней дома. Ты ещё не выздоровел. А потом я тебя сам провожу, — Русе так и остался стоять в дверном проёме, ожидая, когда он соизволит подойти. Он не планировал здесь надолго задерживаться.

Рамси нехотя шагнул к нему, словно баран, которого тянут на верёвке. Лучше так, чем отец заставит его силой. Вряд ли Теон и его папаша настолько значимые фигуры, что он постесняется втащить ему при них. Родитель Теона только доволен будет, если отец ему вмажет. Он уже попрощался с вольной жизнью и почти смирился со своей судьбой, но тут Теон схватил его за руку и потащил к лестнице. Стоит упомянуть, что кухня была проходной комнатой и имела два выхода. Один вел в прихожую, которая оканчивалась дверью в санузел, а другой в коридор, откуда открывался доступ в гостиную, спальню Грейджоя-старшего и к лестнице на второй этаж. У первого дежурили оба родителя, а второй был свободен. Друзья мигом взлетели по ступенькам и Теон захлопнул дверь в свою комнату, а после подпёр ручку стулом.

— Думаешь, стул спасёт? — с сомнением спросил Рамси. Он, наконец, пришёл в себя и соображал что делать.

— Не знаю. Теперь есть время подумать, — Теон не мог спокойно смотреть, как его друг сам идёт на растерзание.

— Я уже придумал. Есть ботинки и куртка? — Рамси подошёл к окну и взглянул вниз — сугробы были приличные: как хорошо, что Теон — лентяй и не чистит двор. Карниз, конечно, обледенел, но если, что падать будет мягко. В детстве у него была небольшая практика лазания по деревьям и крышам, а так же ползания по подвалам и строительным котлованам. Он был любознательным ребёнком и всегда находил себе занятие.