Герои космодесанта
Шрифт:
Поэтому, пока зеленокожий готовился к следующей атаке, Затори рискнул отпустить руль, выдернул мелтаган и выстрелил потоком сверхнагретого газа. Когда орк отреагировал именно так, как ожидал Затори, — вытащив собственное оружие и открыв огонь в ответ, — скаут убрал мелтаган обратно в кобуру, крутанул руль влево и направил мотоцикл к зеленокожему. Проклиная неточный, но от этого не менее смертельный огонь орка, Затори пронесся прямо возле него, едва не задев передним колесом заднее колесо орочьего мотоцикла. Каждый раз, когда они оказывались близко, меч Затори начинал раскачиваться
Когда скаут почувствовал, как дернулся в руке меч, он на миг понадеялся, что теперь его удар попал в цель, ведь зеленокожий не успел вовремя поднять топор, чтобы отразить его. Оглянувшись, Затори увидел, что не причинил орку вреда, но зато пробил стойку со знаменем. Теперь изображенный на нем гримасничающий красный орк развевался у самой взрытой земли.
В тот момент взгляды Затори и зеленокожего встретились, и в сверкающих глазах орка скаут прочитал жажду убийства.
Веселиться — одно дело. Ротгрим не мог винить человека за пару случайных выстрелов в бою или попытку проткнуть его острым клинком. Это все совершенно справедливо. Ротгрим все равно его рано или поздно убьет, но у этого малютки есть право защищаться. Иначе это было бы не так весело.
Но спихнуть штандарт Злых Солнц в грязь? Нет уж, такне делается.
Ротгрим засунул даккаган обратно в кобуру. На этого он больше не будет тратить пули и снаряды. Он разберется с ним собственными руками.
Затори разворачивался так, чтобы передние направляющие указывали на горы, когда услышал по воксу голос: «Затори, справа!»
Тут же к нему на полной скорости подкатил скаут Келсо и пересек его путь справа налево, едва избежав столкновения.
— Хочешь поменяться? — крикнул в вокс Келсо, разворачиваясь и поднимая вокруг клубы пыли. Он указал пальцем туда, откуда появился, — на плюющееся огнем боевое багги, следовавшее за ним на небольшом расстоянии.
Затори оглянулся через плечо на сидящего на мотоцикле орка, который следовал за ним с кровожадной гримасой на зеленом лице.
Но не успел он ответить, как Келсо завел двигатель и направился прямо на вражеского мотоциклиста:
— Благодарю, Затори. А то мне скучно становилось.
В следующий же миг боевое багги, которое до того преследовало Келсо, заревело позади Затори, между ним и орком-мотоциклистом. Теперь внимание огнеметчиков сосредоточилось на новой цели. В танце смерти между скаутами и орками Затори и Келсо поменялись партнерами.
Затори все еще было сложно понимать Келсо. Все Имперские Кулаки получали какое-то удовлетворение от исполнения священного долга, но Келсо, похоже, находил в бою чуть ли не маниакальную радостьи часто вел себя так, что этого не понимал и куда больший холерик Затори. Эта реакция производила не такое гнетущее впечатление, как немногословность дю Квесте или с виду безэмоциональная сдержанность с'Тонана, но Затори все равно было сложно связать радостную самоотдачу Келсо в битве с мрачными обязанностями Астартес.
За скаутом гналось боевое багги, и обжигающие
Ротгрим зарычал от раздражения, как только между ним и его жертвой оказался выжигала, но, когда к нему, весело улыбаясь, устремился другой человек на мотоцикле, старшак решил, что этот новый послужит хорошей закуской. Если орку и не доведется отомстить тому, кто только что обесчестил штандарт Злых Солнц, он может сначала обагрить свой топор кровью этого человечишки.
Скаут ехал прямо на Ротгрима, и орк не был уверен, пытается ли тот бросить ему вызов и посмотреть, кто первым уклонится от столкновения, или же хочет схватиться с ним, подобно всаднику на лошади в каком-нибудь нецивилизованном мире. Странность была в том, что с виду человек почти смеялся.
Ну, если его так раззадорила скорость, то Ротгрим вполне мог это понять.
Конечно, еще через секунду или две в содержимое черепной коробки человека вонзится топор Ротгрима, и скауту будет не до смеха.
Чем дальше они устремлялись на восток, тем более неровной становилась земля под колесами Затори. Там, где раньше были рассыпанные камни и небольшие горбики, выступающие за линию горизонта солевых равнин на западе, теперь встречалось все больше камней покрупнее, поднимавшихся как вершины айсбергов над соленой равниной. Некоторые из них были почти с мотоцикл Затори. С такими преградами на пути он уже не мог просто выжать максимальную скорость и умчаться вперед — ему приходилось ехать зигзагами, чтобы не врезаться в камни, достаточно большие, чтобы остановить его движение в случае сокрушительного столкновения.
Преследовавшее его боевое багги, к сожалению, имело четыре огромные шины, а его разогнанный двигатель обладал достаточной мощностью, чтобы поднимать багги над камнями поменьше почти без потери скорости. Так что, пока Затори приходилось притормаживать, петляя туда-сюда, багги уверенно неслось вперед, сокращая разрыв между ними.
Наполненные прометием факелы в задней части багги обдали Затори огненным ливнем, и он стиснул зубы от жгучей боли. Он чувствовал, как кожа на шее покрывается волдырями и трескается, коротко подстриженные волосы сгорают, — и хотя знал, что в крови уже усиленно вырабатываются тельца Ларрамана из грудного имплантата для мгновенного создания рубцовой ткани и прилива крови к пораженной области, это знание ничуть не облегчало его страдания.
К счастью, Затори побывал в перчатке боли, будучи новобранцем, послушником и скаутом, и оставался верен священным словам Реторика: «Боль позволяет нам причаститься из чаши героев». Ему удалось научиться терпению в тунике из электроволокон в течение срока, который казался вечностью, внутри стальной подвески в недрах «Фаланги», медитируя на изображение Рогала Дорна и стараясь убрать боль из сознания, в то же время его не теряя, — если уж это Затори мог, то перетерпеть небольшой дискомфорт, пока его собственная плоть сгорала прямо на кости в прометиевом огне, он вполне был способен.