Герои – моя слабость
Шрифт:
Воздух наполнился густым запахом жареного бекона, к которому примешивался легкий аромат чеснока. В животе у нее заурчало. «Да ну его к черту». Энни вернулась на кухню.
Божественные запахи источала чугунная сковорода. В кастрюле булькали спагетти, а Тео сбивал несколько драгоценных яиц в большой желтой миске. Энни заметила на кухонной стойке два винных бокала и запыленную бутылку из шкафчика над раковиной.
– Где у тебя штопор? – поинтересовался Тео.
Энни так редко пила хорошее вино, что даже не подумала открыть какую-нибудь
– Что ты готовишь?
– Одно из моих фирменных блюд.
– Человеческая печень с тушеными бобами и бокал кьянти?
Тео чуть приподнял бровь.
– Ты очаровательна.
Но Энни не собиралась так легко уступать победу.
– Надеюсь, ты помнишь: у меня есть все основания ждать от тебя самого худшего.
Тео вытащил пробку одним энергичным движением.
– Все это давно в прошлом, Энни. Я же тебе говорил. Я был тогда всего лишь психованным мальчишкой.
– Давай признаем очевидное… Ты и сейчас форменный псих.
– Ты понятия не имеешь, кем я стал. – Он наполнил ее бокал красным как кровь вином.
– Ты живешь в доме, населенном призраками. Ты пугаешь маленьких детей. Ты разъезжаешь на лошади в самый разгар снежной бури. Ты…
Тео со стуком поставил бутылку на стол.
– В этом месяце будет год, как умерла моя жена. Чего, черт возьми, ты от меня ждешь? Что я буду отплясывать в шутовском колпаке с погремушками?
Энни почувствовала легкие угрызения совести.
– Мне очень жаль.
Тео отмахнулся, не слишком веря ее сочувствию.
– И я вовсе не мучаю Танцора. Чем свирепее непогода, тем больше ему нравится скачка.
Энни вспомнила, как Тео стоял под снегом, стянув с себя свитер, подставляя ледяному ветру голую грудь.
– Как и тебе самому.
– Да, – коротко бросил Тео. – В точности как мне. – Он схватил найденную где-то терку для сыра и принялся натирать пармезан, повернувшись к Энни спиной.
Она отпила глоток вина. Это было изысканное каберне с богатым букетом, в котором чувствовалась легкая фруктовая нотка. Тео явно не желал разговаривать, но это лишь подстегнуло желание Энни выудить у него побольше сведений.
– Расскажи мне о своей новой книге.
Повисла долгая пауза.
– Я не люблю говорить о книге, пока ее не закончу. Уходит творческая энергия, которую лучше направить на писательство.
Похожее чувство испытывают актеры, играя день за днем один и тот же спектакль. Энни наблюдала, как Тео натирает сыр в продолговатую стеклянную посудину.
– Многие находят «Санаторий» отвратительным. – Ее замечание прозвучало так грубо, что Энни стало немного совестно.
Сняв с плиты кипящую кастрюлю со спагетти, Тео выплеснул содержимое в дуршлаг над раковиной.
– Ты читала роман?
– Нет, не удосужилась. – Энни говорила с вовсе несвойственной ей резкостью, желая дать понять Тео, что она больше
Тео, даже не дрогнув, ловко вывалил горячие макароны в миску со взбитыми яйцами.
– От безысходности. Она покончила с собой.
От слов Тео у Энни к горлу подступила тошнота. В голову один за другим лезли назойливые вопросы: «Как это случилось? Ты видел, что с ней творится неладное? Это из-за тебя она убила себя?» Больше всего Энни не давал покоя этот последний вопрос. Но у нее не хватило духу задать его.
Тео добавил в спагетти бекон с чесноком и перемешал все, вооружившись двумя вилками. Захватив столовое серебро и салфетки, Энни перешла в гостиную и разложила приборы на столе возле эркера. Потом перенесла туда бокалы с вином и опустилась на стул. Вскоре из кухни появился Тео с двумя полными тарелками. Покосившись на яркое радужное кресло в форме русалки, он недовольно поморщился.
– Трудно поверить, что твоя мать разбиралась в искусстве и считалась экспертом.
– Здесь найдется еще с десяток уродливых вещей. – Энни вдохнула запах чеснока, бекона и пармезана, которым Тео посыпал спагетти. – Пахнет божественно.
Он поставил перед ней тарелку и сел напротив.
– Спагетти «Карбонара».
Должно быть, голод иссушил мозги Энни, потому что в следующий миг она выкинула ужасную глупость: машинально подняла бокал.
– За шеф-повара!
Тео посмотрел ей в глаза, но не поднял бокала. Энни поспешно опустила свой. Тео продолжал смотреть на нее, и она вдруг почувствовала легкое покалывание во всем теле, словно в воздухе между ними возникли неведомые токи, посильнее едва заметного сквознячка, поддувавшего из окна. Энни мгновенно поняла, что происходит.
Некоторых женщин влечет к распутным мужчинам. Подчас виной этому нервное расстройство, а иногда, если женщина романтична, – наивная фантазия, будто ее женственность способна исправить и одомашнить порочного мерзавца. В романах подобные фантазии становятся явью. В реальной жизни – никогда. Все это полнейшая чушь. Конечно, ее тянуло к Тео, к этому сильному, опасному самцу. Ее тело немало выстрадало за последнее время, и внезапно пробудившееся влечение к мужчине означало, что она начала наконец исцеляться. Однако с другой стороны, оно служило тревожным напоминанием, что Тео по-прежнему имеет над ней странную, губительную власть.
Энни сосредоточилась на еде и, накрутив спагетти на вилку, поднесла ее ко рту. Ничего вкуснее она в жизни не пробовала. Сочные макароны, сдобренные сыром, пахнущие чесноком и копченым беконом, так и таяли во рту. О лучшем ужине и мечтать было нельзя.
– Когда ты научился готовить?
– Когда начал писать. Я обнаружил, что стряпня отлично помогает распутывать в уме самые замысловатые сюжетные узлы.
– Ничто так не вдохновляет, как мясницкий нож, верно?
Тео приподнял бровь, не рассеченную шрамом.