Герои Пушкина

Архангельский Александр Николаевич

Дело не только в параллели с судьбой самого Пушкина (он случайно остался в Михайловском и не попал на Сенатскую площадь). Наталья Павловна (именины Натальи приходятся как раз на день Бородинской битвы, на что обратил внимание еще П. А. Катенин) предстает носительницей здоровых, естественных начал русской жизни, на которые «покушается» Нулин. При всем своем пансионном воспитании Наталья Павловна — не Премила; она укоренена в отечественной традиции — не столько бытовой и тем более не духовной, но «поведенческой». В той традиции, против которой направлена «ужасная книжка Гизота» (Нулин читает сочинение о неизбежном падении монархии как социального института; см.: Б.

М. Гаспаров). А то, что святая Русь, которую ругает Нулин и которая как бы «хранит» Наталью Павловну, не вполне «святая» и даже вполне грешная, — это, по Пушкину, столь же естественно, сколь естественна легковесная и пародийная интонация в разговоре о таких важных темах. Внутренняя патриархальность (при внешней «французскости») Натальи Павловны роднит ее с Татьяной Лариной из «Евгения Онегина», параллель «Графа Нулина» с которым отмечена еще Б. М. Эйхенбаумом.

НУЛИН

НУЛИН, граф — неудачливый заезжий соблазнитель. Подчеркнуто говорящие фамилии у Пушкина редки; граф Нулин — именно такой случай. Резкая оценочность (нуль — ничто, ничтожность) несколько смягчена насмешливой интонацией повествования; образ Нулина восходит к образу Тарквиния из поэмы Шекспира «Лукреция» (см. ст. «Наталья Павловна»)/ полностью, в том числе сюжетно, переосмысленному. А также к щеголю Миловзору из «Модной жены» И. И. Дмитриева.

Вместе с французским слугой Picard'ом Нулин возвращается из «чужих краев», где полуразорился, зато запасся модными одеждами и модными идеями. Разница между гардеробом и философией для него столь же несущественна, как несущественна разница между «ужасной книжкою» антимонархиста Гизо («Гизота») и придворным «словцом», как несущественно различие между богохульной песней Беранже («Беранжера») и мотивами Россини.

Наталья Павловна к балкону

Бежит, обрадована звону,

Глядит и видит: за рекой,

У мельницы, коляска скачет.

Вот на мосту — к нам точно… нет,

Поворотила влево. Вслед

Она глядит и чуть не плачет.

Но вдруг… о радость! Косогор;

Коляска на бок. <…>

Коляска Нулина падает на русском «косогоре»; он обретает убежище в доме провинциальной помещицы Натальи Павловны, чей муж как раз отбыл на охоту, — так завязывается любовная интрига, встроенная в более сложный общий сюжет.

Развитие интриги следует за ужином, во время которого гость и хозяйка мило болтают о западных модах и ведут себя по правилам легкого (очень легкого) флирта. Но влюбленный граф не хочет вовремя остановиться; приняв тихое рукопожатие Натальи Павловны за намек и распалив воображение, Нулин прокрадывается в спальню хозяйки — чтобы получить звонкую пощечину и быть затравленным крошечным шпицем, как заяц-русак, которого на охоте «затравил» муж Натальи Павловны. Описание нулинского «вторжения» в спальню пародийно повторяет сцену покушения Черномора на честь Людмилы в «Руслане и Людмиле»:

Наталья Павловна раздета;

Стоит Параша перед ней.

Друзья мои! Параша эта

Наперсница

ее затей;

<…>

И тотчас, на плеча накинув

Свой пестрый шелковый халат

И стул в потемках опрокинув,

В надежде сладостных наград,

К Лукреции Тарквиний новый

Отправился, на все готовый.

Так иногда лукавый кот,

Жеманный баловень служанки,

За мышью крадется с лежанки:

Украдкой, медленно идет,

Полузажмурясь подступает,

Свернется в ком, хвостом играет,

Разинет когти хитрых лап,

И вдруг бедняжку цап-царап.

Влюбленный граф в потемках бродит,

Дорогу ощупью находит.

Желаньем пламенным томим,

Едва дыханье переводит,

Трепещет, если пол под ним

Вдруг заскрыпит… вот он подходит

К заветной двери и слегка

Жмет ручку медную замка;

Дверь тихо, тихо уступает;

Он смотрит: лампа чуть горит

И бледно спальню освещает;

Хозяйка мирно почивает

Иль притворяется, что спит.

Он входит, медлит, отступает —

И вдруг упал к ее ногам…

Она… теперь с их позволенья

Прошу я петербургских дам

Представить ужас пробужденья

Натальи Павловны моей

И разрешить, чт

о

делать ей?

Она, открыв глаза большие,

Глядит на графа — наш герой

Ей сыплет чувства выписные

И дерзновенною рукой

Коснуться хочет одеяла <…>

(«Граф Нулин»)

Сравните:

<…> Три девы вмиг опять явились

И вкруг нее засуетились <…>

<…> рукой их нежной

Раздета сонная княжна;

Прелестна прелестью небрежной,

<