Герои русского парусного флота
Шрифт:
Умерла Екатерина II, и на престол вступил Павел I. Шестого ноября 1796 года в сопровождении младшего сына и двух адъютантов Круз отправился в столицу, чтобы принести официальные поздравления Павлу в связи с восшествием на престол. Но доехать до Зимнего дворца адмирал не мог: путь преградили натянутые поперёк улицы верёвки. Адмирал высунулся в окошко возка:
— Я адмирал Круз, спешу во дворец, пропустите немедля!
— Его императорским величеством не велено пускать ко дворцу экипажи, когда там идёт развод, — ответил полицейский. — Хотите, следуйте пешком!
Круз прислушался.
— Мой друг, я иду к тебе, остановись! — закричал он Крузу, размахивая треуголкой.
Подойдя к адмиралу, император обнял и расцеловал его:
— Благодарю тебя, Александр Иванович, за твоё ко мне усердие, — сказал он. — Желал бы пригласить тебя к себе, но ноги твои так слабы, что прошу тебя возвратиться…
И, ещё раз обняв Круза, Павел пошёл к разводу.
Столь необычная милость императора привела в изумление всю столицу. А вскоре последовала и новая милость — награждением орденом Андрея Первозванного. Однако чуть погодя император сменил милость на гнев и, получив на Круза донос, назначил по адмиралу расследование. Обиженный Круз подал в отставку. Узнавши об этом, Павел I извинился, и адмирал вернулся на службу.
Круз со своим упрямством стал в Петербурге фигурой нарицательной. Когда хотели кого-то упрекнуть в несговорчивости, говорили: «Ну, это просто Круз!»
Своенравность старого адмирала, однако, весьма часто шла на пользу. Так, после долгих споров с императором Круз добился замены прусской формы одежды для морских офицеров на более удобную. Событие по тем временам невероятное! Надо ли говорить, как благодарны ему были на флоте, когда взамен тяжеленных ботфортов ввели короткие облегчённые сапоги, вместо треуголок — фуражки, а нелепые краги с раструбами заменили на обычные перчатки!
Здоровье адмирала меж тем быстро ухудшалось. К ожирению добавилась тяжёлая болезнь ног, часто болело сердце.
Весной 1799 года адмирал готовился, как всегда, возглавить плавание корабельной дивизии. Флагманский корабль «Ростислав» ждал своего командующего, но Круз уже не мог подняться с постели. Узнав о болезни адмирала, Павел I распорядился немедленно перевезти Круза из Кронштадта в Ораниенбаум на отдых и лечение. Первого мая 1799 года его доставили на катер.
— Поднимите меня, хочу в последний раз взглянуть на любимцев моих! — Старик плакал.
Офицеры взяли в руки концы одеяла, на котором лежал адмирал, и подняли его. Вдалеке виднелись паруса кораблей Балтийского флота России. Они готовились выйти в море, готовились к новому походу, но впервые без Круза…
Пятого мая в десять часов пополудни сердце старого адмирала остановилось. Было ему тогда семьдесят два года.
Корабли приспустили флаги, офицеры в знак траура вплели в галстуки чёрные ленты. Проводить Круза в последний путь вышел весь флот. Многотысячная толпа заполнила Кронштадт.
На скромном надгробии его могилы, что находится на Кронштадтском морском
ЗА МНОЙ, КТО В БОГА ВЕРУЕТ!
Капитана 2-го ранга Христофора Ивановича Остен-Сакена знали на флоте как офицера грамотного и опытного. Нынешняя война против турок, начатая в прошлом, 1787 году, была для него уже второй. Однокашники по морскому корпусу, те, кто на Балтике плавал, дослужились до чинов бригадирских, Сакен же всего-навсего получил капитана 2-го ранга. Причина тому была самая заурядная: Черноморский флот молодой, и штаты на нём невелики. Просился было ещё перед войной Сакен в эскадру Севастопольскую, чтоб чин следующий там получить, но главный начальник морской контр-адмирал Мордвинов не пустил, придержал на флотилии гребной. Да Христофор Иванович сильно и не расстроился: надо — значит, надо!
Командовал в то время Остен-Сакен дубель-шлюпкой, неуклюжим гребным судном о сорока двух вёслах и пятнадцати пушках. И хотя слава об этих дубель-шлюпках на флоте шла самая худая, ибо тонули они при каждом шторме нещадно, Сакен службой был доволен вполне. С началом войны судно сакенское во всех боях участвовало с неизменным успехом, заслужив похвалу самого князя Потёмкина.
Во второй половине мая 1788 года русские гребные суда собрались в низовьях Днепра, у Голой пристани, в ожидании турецкого флота. Впереди, на выходе из днепровского лимана, находился лишь передовой отряд. Его задача — оказать поддержку Кинбурнской крепости и вовремя предупредить командующего флотилией о появлении турецких сил. Отрядом этим и командовал капитан 2-го ранга Сакен. В подчинение его помимо собственной дубель-шлюпки входили ещё два мелких судна под началом француза-волонтёра, Роже Дама, наглеца и авантюриста.
Двадцатого мая на горизонте забелели многочисленные паруса. Скоро стало окончательно ясно, что это турецкий флот. Командующий кинбурнской обороной генерал Александр Суворов велел звать к себе Сакена.
— Вот что, — сказал он, когда кавторанг прибыл. — Уходи, Христофор Иванович, в лиман. Противу турецкого флота тебе не выстоять, а суда и людей губить понапрасну не надобно!
— Шебеки я отправлю немедля, а сам задержусь немного. Надо турок посчитать получше, чтоб знать, с кем ныне дело иметь придётся! — ответил командир дубель-шлюпки.
— Ладно! — кивнул Суворов. — Но поторапливайся!
Вскоре обе шебеки графа Дама покинули Кинбурнскую крепость. Молодой граф, метко прозванный Суворовым «сопливцем», на энергичной гребле уводил свои суда в лиман. Ещё немного — и они скрылись из виду.
— За этих я спокоен! — вытер платком потный лоб Сакен. — Теперь займёмся турками.
Подсчёт сил турецкого флота оказался делом далеко не простым. Близко к берегу неприятель не подходил, а различить число его судов в стелющемся над волнами тумане было сложно. Но вот, наконец, и эта задача выполнена. Сакен срочно прибыл к Суворову. Тот протянул ему запечатанный красным сургучом пакет: