Герои сегодняшнего дня
Шрифт:
— И куда едешь?
— В Краснодар.
— У меня там тетка живет. Красивые места… Кстати, анекдот хочешь?
— Давай.
— Едет дальнобойщик по трассе. Едет часов уже десять, уставший в хлам, а останавливаться нельзя — график поджимает. Тут видит — проститутки на трассе стоят. Ну, останавливается, подходит к одной, спрашивает: "Что умеешь за сто долларов?" Она, не задумываясь, отвечает: "Все!". А он ей: "Ну, садись тогда, порулишь"
Семен засмеялся. Обстановка как-то само собой разрядилась, и остаток пути мы проделали, разговаривая о жизни. Честные водители-работяги, вообще, сами по себе,
Мимо пронесся "уазик", наддал, и скрылся вдали. Семен что-то проворчал насчет неугомонных ментозавров, которые специально подрезают водителей, чтобы потом срубить с них штраф за нарушение правил дорожного движения, я охотно поддержал эту тему.
Приблизились к точке назначения, где начиналось село с незатейливым названием "Красная Искра".
— Приехали, — с легким сожалением сказал Семен. — Где тебя высадить?
— Да аж в самом конце, — я выдержал паузу. — Слушай, выпить не хочешь?
— А где?
— У меня друг на ферме живет. Вон, дорога к ней поворачивает. Завернем, выпьем, у него шашлык вчерашний имеется. Ты же наверняка голодный, весь день за рулем.
— Не знаю даже, — протянул он. — У меня график…
— Еще стольник за доставку прямо до места. Иначе обижусь.
— Ладно, уговорил. Вижу, хороший ты человек, а хорошего человека обижать никак нельзя… Мы там проедем?
— Да, там постоянно фуры ездят, свинину вывозят.
Пока он заворачивал, я проверил спрятанный в кармане электрошокер. Быстрое движение, вырубить водителя, перехватить руль, и вытащить ключи из замка зажигания, после чего сработают автоматические тормоза, и фура сама остановится. Впереди показался "Мустанг", стоящий у деревьев. Семен открыл рот, видимо, намереваясь что-то сказать по этому поводу, но не успел.
Ломая мелкие дерева, расшвыривая комья грязи, "уазик" выскочил из леса, и затормозил точно на пути нашего движения. Семен ударил по тормозам, меня кинуло вперед, электрошокер выпал из кармана. Оба сержанта молодцевато выскочили наружу, держа наготове табельные пистолеты.
— Они чё, офигели? — водила повернулся, и узрел игрушку. — Ты че…
Рванувшись, я ткнул его сложенными копьями пальцами в шею. Водитель отключился, и уронил голову на баранку. Из "Мустанга" выскочила Вероника, увидела людей в форме, и пружинисто укрылась за машиной. Оба патрульных вскинули пистолеты. До последнего я надеялся, что они не станут стрелять, сначала попробуют арестовать, но этого не случилось. Загремели выстрелы, стекла "Мустанга" осыпались, несколько пуль пробило корпус.
Распахнув дверь, я спрыгнул на землю, вытаскивая свой пистолет. Пальнул, целясь чуть выше их голов, патрульные бросились под защиту своей "козлика". Орала рация, где-то далеко мычали коровы. Вероника выскочила, легла на капот, и выставила пистолет. Бах, бах, бах! "Уазик" осел на двух пробитых колесах, патрульные огрызнулись несколькими неприцельными выстрелами.
Держась за фурой, я на полусогнутых ногах присоединился к своим. Сердце ухнуло куда-то вниз — сидя на переднем сиденье, Игорь стонал, прижимая ладони к окровавленной груди.
— Быстро, залезай! —
Ругаясь, я полез назад через кресло водителя. Выпустив остатки патронов, девушка нырнула внутрь, заняла место за рулем. Когда мы проезжали мимо "уазика", я успел увидеть, как здоровяк лежит без движения, а его напарница что-то говорил в рацию.
— Игорек! Игорь! Куда попало, где болит?
— Три пули… — простонал мой напарник. — Одна навылет…
— Сейчас отвезем тебя в больницу, — Ника вырулила на трассу, и втопила педаль в пол.
— Нельзя в больницу, — я оглянулся. — Давай на дачу.
— Да сейчас весь район оцепят, какая, к хренам, дача?
— Давай на дачу! — я добавил в голос металла. — Или вылезай, я сам поведу.
Ругнувшись, Ника нехотя подчинилась.
— Братцы… — Игорь говорил через силу. — Знайте, что я никогда не был так счастлив, как рядом с вами…
— Заткнись, — угрюмо посоветовала Вероника. — Если будешь говорить так, как будто сейчас умрешь, то я сама тебя добью.
"Мустанг" срезал, проехав через заброшенные ангары, куда раньше свозили зерно. От волнения Ника заехала в тупик, и отчаянно сдала назад, чуть не лишившись заднего бампера. На выезде к нам присоединился белоснежный "Мерседес", и тоже прибавил, держась на хвосте. Я сжал зубы, и полез за аптечкой. Игорь затих, глядя перед собой в одну точку. Я осторожно пощупал его пульс, и почувствовал, как у меня неприятно заныло в животе.
— Вероника.
— Давай не сейчас, а? — она уже подъезжала к даче. — Потом будешь диагнозы ставить.
— Вероника.
— Да что? — девушка затормозила, и обернулась. — Твою мать…
К тому времени, как подошли Тощий и Усатый, все было кончено.
*************
Район гудел, как переполненный улей. Со стороны поселка слышались сирены, распоряжения по громкоговорителю, полицейские машины носились по трассе, как заведенные. Далеко-далеко в ночном небе появился вертолет, и полетел куда-то, освещая все на земле прожекторами. И лишь у нас была гробовая тишина.
Да, именно. Гробовая. Точнее не скажешь.
Отвернув крышку на горловине канистры, я еще раз хорошенько облил бензином "Мустанг", стоящий на открытой полянке. Трава вокруг была вырвана, деревья находились далеко, так что лесного пожара можно было не опасаться. Вероника смотрела в сторону, кулаки ее были крепко сжаты. Она плакала, но плакала беззвучно, не позволяя даже мне увидеть свои эмоции.
Горящая тряпка приземлилась на капот, огонь пополз дальше, и машину с трупом на переднем сиденье объяло пылающим факелом. Я отбросил канистру к двум пустым, тихо подошел, и обнял Нику за плечи. Она спрятала лицо у меня на груди.
— Прощай, Игорек.
— Прощай.
С высоты холма за нами наблюдал Тощий, скрестивший руки на груди, и Усатый, со скучающим видом крутивший в руках напильник. Огонь пробрался внутрь салона, перекинулся на крышу, багажник. Так странно было видеть в горящей машине человека, который сидит на своем месте, и, казалось бы, абсолютно равнодушно реагирует на все происходящее.
Я потянул Нику за рукав.
— Надо идти.
— Да, надо.
Молча мы пошли сквозь лес. Впервые мы не разговаривали, не шутили, не делились своими планами, не высматривали жертву очередной аферы.