Герои смутного времени
Шрифт:
Но то ли атака эта была неподготовлена, то ли стрелки там сидели какие-то странные, но только граната перелетела колонну БМП и разорвалась далеко за их строем, а очереди из пулемета — все как одна — ушли в молоко. Все это произошло на глазах изумленного Попова, и он дал приказ водителю остановиться, но дальше замялся — впал в небольшой ступор, и никак не мог сообразить — то ли просто убегать, то ли разворачивать батарею к бою.
Зато бойцы, которых он сам же и проинструктировал, со страшной скоростью покинули кузова «шишиг», и разбежались по обочинам.
В
Из развалин никто не отвечал, и огонь как-то сам собой утих.
Попов выпрыгнул из кабины, чтобы осмотреться. К месту стрельбы, короткими перебежками приближался разведвзвод. Даже издали Юра узнал их командира — уж больно он выделялся своими габаритами. Крупный был товарищ, но удивительно легкий на подъем.
Развалины молчали. Вскоре все разведчики скрылись в растительности. За это время бойцы минометки вернулись к своим машинам.
— Молодцы! — громко сказал Попов. — Так и дальше — поступайте согласно указаниям.
— А чего мы не развернулись — постреляли бы туда из минометов, — прямо спросил у Юры веснушчатый белобрысый солдат.
— Потому что мы бы просто не успели. Пока бы ты тут на дороге разворачивался, тебя бы уже сто раз перещелкали. Нам время нужно для развертывания. А тут бой скоротечный — его нет. Так что все правильно — разбежались от машин и лежите тихо. Целее будете.
Разведчики вернулись ни с чем.
Как потом узнал Юра, за этими развалинами бывшего животноводческого комплекса начиналась сплошная «зеленка». Скрыться там можно было запросто. Честно говоря, разведчики просто побоялись лезть далеко в эти дебри, потому что нарваться на противника можно было самым неожиданным образом. Да и задачи преследовать никто им не ставил.
Попов получил от комбата только одно указание — двигаться быстрее, и быть внимательнее. Строго говоря, это было неконкретно. Двигаться быстрее всей колонны минометка все равно не могла, а от их внимательности толку особого быть не могло. Разве что, чуть раньше стартовать подальше от своей техники?
Тем временем, дорога стало заметно оживать. Периодически появлялись автобусы — старые советские ПАЗики и КаВЗ, набитые народом по самое не могу. В основном из окон торчали женские и детские головы. Реже попадались подростки и старики. Замелькали по дороге легковушки — то же все старая советская техника, на которой стояли еще такие же старые советские номера. На иных машинах и вовсе никаких номеров не наблюдалось.
Юра с каким-то странным напряжением вглядывался в эти лица, но кроме, в основном, равнодушия, или какой-то явно читаемой ненависти, и даже отвращения, ничего не находил.
«Как же мы могли быть гражданами одной страны»? — изумлялся про себя лейтенант, на которого все эти лица производили по-настоящему удручающее
И все же Попову было очень — очень неуютно. Почему-то из глубин сознания само по себе поднялось, и выплыло огромными черными буквами, расплывшимися как кляксы, звучное слово «оккупант».
«Но как я могу быть оккупантом в собственной стране!?» — воспротивился ему Юра. Потом вздохнул, и замялся: «В моей ли стране? Может, правы те, кто говорят, что страна должна быть маленькой, благообразненькой — как Бельгия, например. Что самое правильное, вернуться в границы Московского княжества, а остальное — отдать Америке. Пусть управляют?».
— Смотрите, товарищ лейтенант, какие странные пассажиры! — внезапно подал голос водитель, который почти всю дорогу до этого промолчал. Он указал рукой на бодрым ходом удалявшуюся в сторону Грозного белую ободранную «шестерку».
— Что в них странного? — спросил Юра, потому что теперь уже разглядеть ему было что-то в этой машине невозможно.
— Да рожи у них разноцветные. Верхняя часть морды коричневая, как кирпич, а нижняя — почти белая. Индейцы какие-то!
Несколько секунд лейтенант переваривал услышанное.
— Они просто бороды сбрили — вот что! — уверенно сказал он. — Безбородый участок загорел на солнце, а под бородой — нет. Они бороды совсем недавно сбрили — вот и сверкают.
— Что, — сразу спросил водитель, — это духи? В лесу обросли, а в город чтобы поехать — выбрились?
— Очень похоже на то, — пробормотал лейтенант.
— Так, может, остановить их, проверить? А? Вы по рации комбату скажите, что вот странные такие пассажиры…
— Нет, — перебив водителя, покачал головой Попов. — Прав у нас нет таких. Там, впереди, на блоках менты должны стоять. Они имеют право проверять документы, останавливать, арестовывать… Не наше это дело.
— А что нам делать? — уже как бы по инерции спросил разом нахохлившийся и поскучневший водитель.
— Нам? — переспросил Юра. — Нам — что прикажут. Мы люди служивые — подневольные. Главнокомандующий у нас — редкостная сволочь, конечно, но ничего не поделаешь. Ельцины приходят и уходят, а Россия — она, надеюсь, все-таки останется.
— Да уж, только надеяться и остается, — зло добавил водитель, и прозвучало это для Попова очень неожиданно. Как-то слишком по-взрослому. Юра с невольным интересом взглянул на своего бойца, но тот уже ушел в себя, и опять замолчал. Видимо, надолго.
До Грозного оставалось совсем немного, но в город батальон так и не вошел. Снова встали на ночевку у каких-то сооружений. Разведка их тщательно осмотрела, и, вдобавок, во избежание неожиданностей, батальон расположился вокруг них, так что они оказались как бы в центре кольца из войск.