Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Мигель, весь облепленный «тараканами», сел на асфальт и обхватил голову руками.
Лицо Патрика побагровело. Он зажмурился, наморщил лоб.
Даже активно топая, тяжело было сдержаться, чтобы не ляпнуть глупую шутку про «не выходит каменный цветок». Но – молчок. Я же понимал, что неспроста Патрик тужитсяпыжится.
– Сынок, я…
Я почувствовал ментальный удар.
На долгий миг у всех вокруг захлебнулось сердце, сперло дыхание.
«Тараканы» замерли, где были, посыпались с одежды. Граждане, к которым они уже успели присосаться,
Патрика окружающая обстановка не заботила. А вот лимузин его интересовал настолько, что он собирался сунуться в салон, не думая о «тараканах» и прочих сюрпризах. Зря, что ли, дверцу распахнул, выпустив на волю содержимое ящика Пандоры?..
Ну уж нет, решил я и велел ему:
– Посторонись. Не лізь поперед батька в пекло [42].
Смерив меня взглядом от ботинок до седых кончиков волос на голове, – гожусь ли, смогу ли? – Патрик потупился и шагнул в сторону. Забурел совсем. Раз с ликвидатором справился, так можно на отца родного снисходительно щуриться?! Но всетаки пропустил вперед, уже хорошо. Авторитет старшего в семье должен быть беспрекословным.
Все, пора смело – без опаски! – заглянуть в салон. И ничего, что в нем наверняка скрывается нечто, не спешащее явить себя нам, ньюйоркскому небу и камерам смартфонов тех аборигенов, что уже пришли в себя. Пора!
Признаться, мне было слегка не по себе.
Неосознанно я надеялся, что сын не позволит мне самому разбираться с путником, который скрывался под личиной Президента. Образ твари, изрядно потрепавшей меня и покойного Рыбачку на прессконференции, явился мне в деталях: громадный бройлер зеленого цвета, весь в хитине и дурно пахнущей слизи. Брр!.. Следовало быть наготове. Я вытащил из разгрузки гранату. В молодости, на срочной службе в банановом раю, я сначала швырял в хижину РГД, а потом спрашивал, есть ли кто дома.
Ну что за мандраж, а? Стыдно! И от этого вот чувства стыда я решился на безумный, а потому – глупый поступок: вместо того чтобы воспользоватьсятаки гранатой, засунул в салон голову и, приветливо улыбаясь, поинтересовался:
– Как дела? Не помешаю?
Чистое мальчишество, ейбогу! Вот на кой, а?! Кому станет лучше, если монстр отгрызет мне дурную башку? Ну, кроме монстра?
Я ожидал услышать в ответ рычание, зубовный скрежет и вой, но только не это:
– Где я?
Гарант тер глаза и смотрел на меня с таким непониманием, будто только что очнулся после долгого и продолжительного сна.
– Отвечаю, голова болит… – прошептал он и, открыв вторую пассажирскую дверь лимузина, вывернул на асфальт ньюйоркского чайнатауна содержимое своего украинского желудка. Глобализация, ничего не поделаешь…
Оказалось, Президент не помнит, как здесь очутился.
Последние его воспоминания – чуть ли не месячной давности. Гарант отдыхал на своей даче в КончаЗаспе, жарил с внуками шашлычок, пил винцо полусладкое, грузинское, а потом – хлоп! – моя наглая рожа, бодун и другая
Ясно. Его обработали с помощью тех же бионоидов, что использовались для прочистки мозгов после прессконференции. Не зря же этой дрянью был забит весь лимузин.
Почему путники не устранили, Президента, раз сняли с него мерку и сделали копию?
Думаю, они решили попридержать его на всякий случай. Мало ли, вдруг нашему гаранту устроили бы проверку на высшем уровне? Путник, прикинувшийся человеком, вряд ли прошел бы ее. А зачем нужны осложнения? Вкачай гаранту под череп нужный софт, задай направление – и отправь на переговоры.
Короче говоря, Президент оказался нормальным мужиком. И сообразительным к тому же. Он быстро уловил расклад. Меньше всего ему хотелось развязать ядерную войну. Мой рассказ о том, на что его подписали, спровоцировал у гаранта минутный всплеск ярости, сопровождаемый нецензурным монологом. А потом он вспомнил речь, которую должен был произнести в зале заседаний ООН – и его вообще выключило.
– Понял, это нужно все исправить. – Он треснул кулаком по крышке минибара. – Это все нужно подругому… Где водитель? Где охрана? Ктото мне за это ответит. Так, ты! – Президент ткнул пальцем в мою сторону. – Организуй тут быстро все. Живо! Чего замер?
Я шумно втянул в себя кондиционированный воздух обитого кожей салона.
Рука сама потянулась к пистолету. До этого момента мне даже жаль было, что гаранта придется завалить. Но теперь я почти обрадовался, что лимузин станет ему последним пристанищем в этом лучшем из миров. Надо было действовать побыстрее. Небо над чайнотауном опять заполонили вертушкибеспилотники, вдалеке вовсю завывали сирены. Скоро сюда съедутся все копы штата.
Щелкнул предохранитель.
– Извини, дружище… – Я навел ствол ему в голову.
Палачом мне еще не приходилось быть. Мерзкое ощущение.
Президент наконец сообразил, что вотвот лишится земной прописки. Тройной подбородок его затрясся, лицо покрылось бисером пота.
Палец лег на спуск и…
Меня остановил Патрик:
– Батя, лучше пусть он все исправит. Извинится там, пригласит комиссию проверить, что на Украине нет ядерного оружия. Так правильней будет, надежней, чем… Чем мы собирались.
Патрик сказал то, что крутилось у меня в голове с самого момента «пробуждения» гаранта.
Вот почему мне не хотелось его убивать!
Да уж, будь на кону чуть поменьше, чем уничтожение биосферы Земли, объяснил бы я толстому госборову, что хамить Максимке Краевому смертельно опасно. А так, стиснув челюсти, пообещал найти ему попутчиков до хатки ООН. Все равно отпустил бы пленных палачей. Убивать служивых у меня не было ни малейшего желания. Живые ведь люди, а не мутанты какие. Отпусти же я их на все четыре стороны, еще бы преследовать нас с Патриком вздумали.
Выбравшись из лимузина, я подозвал Мигеля и остальную шайку в серых пиджаках и велел им сопроводить гаранта до пункта назначения.