Герой анархист против всех. Том 1
Шрифт:
Толпа была в трансе. Они всё повторяли одно и тоже по кругу, и чем больше они это повторяли, тем менее четкими звучали слова. Это как очень часто повторять одно и тоже слово, пока ты не сможешь его больше произнести без труда. Тут было что-то такое же… люди теряли способность говорить и думать. Все больше и больше они напоминали куклы. Опиум для народа, да? Отлично сказано, дедушка.
Пробегая мимо какого-то прилавка с мясом, схватил оттуда вязанку колбасок. Будет чем перекусить, о а вот там можно хлебушком разжиться — живём.
С колбасой
Шалаша нет — пахнет подъездом нулевых. Нужно выбрать куда бежать дальше. Вспоминаю вид города сверху, висел там всего-ничего, но я запомнил, до сих пор удивляюсь особенностям нового тела. Бегу и жую — не подавился и даже не запыхался, почти всё помню и сразу запоминаю.
Площадь находится в центре города, там же и дворец императора, хотя какой это нафиг император?! Так, шарлатан какой-то, у него вон, город в грязи утопает, не акведуков, ни водопровода, или я чего-то не замечаю. Как кстати и сливных канав. Это что же получается? А как же во время дождя? Плывут? А вода? Где её берут?
Плотность застройки не высокая, есть где развернуться и есть где побурагозить во время осады города. Видимо или город часто горел, или он не такой старый, каким я ожидал увидеть средневековый город. Думаю дальше я двину на восток, слева от меня главные ворота, город окружен стеной, справа дворец с дворянскими районами вокруг — дорого богато. Передо мной складская зона, наверное. А позади квартал мастеровых там крыши в гари и труб печных много. Мануфактуры что-ли? Мне нужно наружу. А как это сделать? Нужно взять языка.
Языка нашел почти сразу, мелкий пацаненок что-то выводил на земле палочкой и закусывал нижнюю губу сосредоточившись, на меня он отреагировал странно. Сначала испугался, а потом улыбнулся. Спросил:
— Почему не спрятался?! Взрослые все попрятались, когда святоши начали свой обряд. А я вот на стреме сижу. Жду.
— А от чего попрятались? Я не местный, как видишь, — показываю на свою одежду, которая в привычный фасон ну никак не может вписаться. Никто тут не носит серые штаны под городской камуфляж с кучей карманов, берцы и зеленую спортивную куртку с капюшоном. Наверное в глазах местных это очень дорого-богато, или наоборот…
— Так ты герой! — глаза ребенка по пять российских рублей, кажется он забыл как дышать. — Ты! Ты…
— Тише-тише, боец, за мной должны следить, не на столько туп ваш император чтобы отпускать меня без пригляду. Я тут пытаюсь найти дорогу из города и мне нужен проводник. За еду будешь
— Ну раз следят, значит никуда ты не уйдешь. И я наверное уже засветился.
— О какой лексикон, вы, милейший, из местного сопротивления что ли? — пока жевали говорим, говорим и идем в каком-то направлении какими-то закоулками.
Парнишка оглядывается по сторонам, по крышам, по теням, пытается кого-то заметить, дело конечно пустое, если захотят придумают всё что угодно тут все таки есть магия, а ей обычно всякие писаки в своих книжках затыкаются логические дыры, так почему бы и тут не быть чему-то такому же? А?
— Мы не повстанцы, и не бунтари, просто мы вне церковного закона.
— Прости, что прервал, можешь объяснить что за церковный закон?
— Легко, у нас три закона: божественный, церковный, имперский. Божественный закон прост, там про то, что разумный имеет право на жизнь, знания и всякое такое, имперский же больше про торгашей и военщину, а церковный… — вздох.
— Церковный закон регулирует не магов. Если коротко, каждый не маг — является рабом мага. А вот мы… мы не подчиняемся ему — вне закона. На нас не действует ритуал, что ты должен был видеть на площади. Почему так — никто не знает. Или знает, но не рассказывает. А еще есть уловка, если в момент когда маги запускают ритуал — то ему можно сопротивляться, только мало кто это знает. О таком не принято распространяться.
— Мда уж, обитаемый остров, да? — спросил у мироздания я. Мироздание промолчало.
Мы пришли к какой-то покосившейся пристройке к очередному жилому бараку. Парнишка открыл скрипучую дверь и помахал мне рукой, соблюдая тишину. Вошли, темно. Еще немного времени и глаза перестроились на тусклый свет, а он тут был, через щели в стенах проходили тонкие лучики света и пыль, что витала в воздухе была отлично видна на просвете. В углу какое-то тряпье, в центре грубый стол, четыре таких же табурета, в другом углу что-то похожее на жаровню из кирпича, над жаровней вытяжка из обожжённой глины, выходит на улицу. Стены похоже все черный от такой вот эрзац печи и плиты.
— Располагайся, нужно будет переждать когда жрецы народ распустят, а там в толпе будет проще ориентироваться.
— Разумно, — сказал я и плюхнулся на табурет, в том месте где особо жирный лучик света пробивался над столешницей. Нужно было почитать ту книжку, что я «одолжил».
Вытащил из внутреннего кармана книжицу. Развязал ремень, что ее сковывал, развернул первую страницу и немножко прифигел. На первой странице был нарисован стоп сигнал со словами на русском, что читать эту книгу нужно с другого края, а снизу мелким шрифтом подпись на русском «извини, не удержался». Шутник хренов. Открываю последнюю страницу, она же теперь первая.