Герой ее мечты

Брокуэй Конни

— Я ваша.

— Вы моя, — повторил он тихим шепотом. — Это так.

Венис забыла все слова, забыла обо всем на свете, кроме ощущения его губ на своих губах, его пальцев, мягко сжавших ее подбородок, чтобы губы раскрылись шире.

Разжав руки, Ноубл удерживал Венис только сладостью поцелуя, а потом, положив большие ладони ей на бедра, прижал ее к своим бедрам.

Еще больше наклонившись над ней, он подхватил ее под колени согнутой ногой, так что почти полностью окружил своим телом.

— Пожалуйста!

Венис

вцепилась в плечи Ноубла, уверенная, что сейчас упадет, но Ноубл никогда не даст ей упасть — он без усилий подхватил ее на руки.

Ветер, продувавший горы, нисколько не охлаждал его. Ноубл дрожал, держа Венис у своей груди, и чувствовал, что его добровольная сдержанность находится на грани срыва.

— Венис.

Неся ее к палатке, он трепетал от блаженства, потому что Венис щекой терлась о его грудь. Откинув полог палатки, Ноубл заглянул внутрь: там было слишком темно, а ему было необходимо видеть Венис.

Он схватил рукой брезентовый полог и потянул его. Палатка соскользнула с опор и упала. Он нетерпеливо отшвырнул ее в сторону и бережно опустил Венис на мягкое ложе из сосновых веток. Уложив ее, опершись локтями по обе стороны от нее, он заключил ее в тюрьму и держал в плену, боясь, что Венис одумается и откажет ему в том о чем он мечтал десять лет, и боясь, что она не одумается.

— Венис.

Потянувшись вверх, она погрузила ему в волосы растопыренные пальцы.

Венис прикоснулась к нему. Ноубл перенес свой вес на нее и, расположившись между мягкими бедрами, дал ей еще один шанс отказать ему.

Она им не воспользовалась.

— Венис, я не буду сожалеть ни о чем, что происходит между нами. Но будь уверена, девочка, я не переживу, если об этой ночи пожалеешь ты.

— Я не пожалею. — Она улыбнулась, целуя его. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, девочка. Но ты не должна доказывать свою любовь, отдавая мне свое тело. Оттуда, куда мы направляемся, обратного пути нет.

— Я знаю. Ноубл, я люблю тебя. Я хочу тебя. Хочу тебя целиком, хочу всего, что означает любовь. Прошу тебя.

— Господи, не проси, — прошептал он у ее губ. — Никогда не проси, просто бери.

Венис неуклюже попыталась снять с себя одежду, и Ноубл, пробормотав проклятие, стянул ей через голову блузку, вытащил из петель кожаную шнуровку на ремне и спустил с бедер грубые брюки.

Она приподнялась на локтях, и взгляд Ноубла остановился на ее грудях, белевших в лунном свете. Он нежно поглаживал мягкий, пышный холмик, осторожно водя пальцами взад-вперед, пока не приблизился к розовому пику. А когда Ноубл погладил ее сосок, Венис от легкого прикосновения инстинктивно выгнула спину, прося большего.

Едва его горячий рот сомкнулся вокруг ее соска, у Венис вырвался крик. Глубоко втянув ее сосок, Ноубл провел по нему языком, и Венис, тяжело дыша, в ответ прижала к себе его голову.

Неожиданно громко зарычав, он убрал из-под Венис ее руки и уложил ее на спину.

Поднявшись

над ней, Ноубл замер, опираясь на мускулистые руки так, что его бицепсы дрожали от напряжения, и крепко прижимаясь к Венис нижней частью туловища.

Волосы Ноубла, свисавшие золотыми прядями, закрывали от Венис его лицо, и она могла только чувствовать его затрудненное дыхание, разливавшееся по ее горящим щекам. С невероятной нежностью он провел кончиками двух пальцев по ее нижней губе. Прикосновение было воздушным и легким, как прикосновение крыла бабочки, — почти нереальным. Венис повернула голову и, лизнув ближайший к ее рту палец, прикусила его кончик.

Погладив плавный изгиб ее талии, Ноубл провел руками по бедрам, избавляясь от досадной и неуместной охраны ее мальчишеских трусов. Он ласкал ее и в конце концов погрузил в нее палец — во влажный, горячий бархат.

Ноубл уронил голову ей на плечо, словно остался без сил. Доставляя ей удовольствие, он мог потерять контроль над собственным телом. Стремясь выиграть время, чтобы доставить Венис все то невероятное наслаждение, которое испытывал сам, Ноубл заставил себя не спешить, хотя его мускулы болели от усилия сдержать страсть.

Ее бедра снова поднялись, и он, поддавшись безмолвной, безотчетной мольбе, начал двигать пальцем туда и обратно, задавая ритм, который мечтала поддерживать другая часть его тела. Вцепившись ему в плечи, Венис старалась заглянуть Ноублу в лицо.

— Пожалуйста!

— Да, любимая. Да, Венис. Подожди еще. Не спеши. Да, — приговаривал он до тех пор, пока уже больше не мог терпеть.

Сбросив с себя брюки, он устроился между ее бедрами. Венис вздрогнула, а затем стремительным, неосознанным движением бедер направила его внутрь своего тела.

Сдержанность улетучилась, из глубины его горла вызвался хриплый стон, и с неимоверным усилием контролировать себя Ноубл сквозь непрочный барьер девственности погрузился глубоко в Венис. Его бедра прижались к ее бедрам, и удовольствие от одного этого движения вызвало у него головокружение и привело в исступленный восторг.

Возникшее у Венис неприятное ощущение быстро затерялось среди других: Ноубл погрузился в нее, и его тело, большое и сильное, неподвижно вытянулось на ней; острый запах сосны смешался с густым мускусным запахом его тела; в ее теле запел прилив крови.

Потребность двигаться стала почти непреодолимой, однако Ноубл своим весом удерживал Венис. Ее руки, вцепившиеся в него, не оказывали никакого воздействия на мускулы его смуглых рук. Ей оставались только слова, чтобы заставить его понять, чтобы заставить его дать ей то, что она хотела:

— Я не могу… Пожалуйста!

Хриплый звук, полный безысходности и страдания, прорвался сквозь его стиснутые зубы.

— Господи, помоги мне! Прости, Венис.

— Пожалуйста, ты должен!.. — Обезумев, она старалась заставить его понять.