Герой ее мечты
Шрифт:
Раздраженно заворчав, он сдернул рубашку с перекладины и принялся просовывать руку в рукав. Охваченная страхом, что он собирается скрыть это изумительно вылепленное тело, Венис совершенно бессознательносложила губы и испустила тихий, отчетливый, откровенно восхищенный свист.
Незнакомец вскинул голову, и на этот раз Венис уловила янтарный блеск его глаз. Его взгляд двинулся по веранде в поисках ее, и настороженность на лице мужчины сменилась выражением озадаченности. А потом он продел в рукав вторую руку, и Венис вздохнула.
— Зачем
Слова остановили незнакомца на середине движения, он замер, и ни одна жилка не дрогнула. Потом по его лицу медленно, маняще расплылась мальчишеская улыбка, и, затрепетав от чистого восторга, Венис едва не упала на колени. Пожав плечами, незнакомец стянул рубашку и небрежно бросил ее на ограду.
— Леди, — взглянув вверх, протянул он с улыбкой, открывшей ровные белые зубы, — вы еще ничего не видели.
Глава 3
Вода в поилке для лошадей, нагревшаяся за несколько коротких часов пребывания на солнце, доставила удовольствие усталому телу Ноубла Маккэнихи, смыв верхний слой глубоко въевшейся грязи. Но ее воодушевляющее воздействие не шло ни в какое сравнение с тем, которое оказывала невидимая леди на затененном балконе. Прежде никто из женщин не свистел Ноублу. Подмигивали, кивали — если повезет, — но никогда не свистели.
То, что он оказался целью такого дерзкого заигрывания, несколько обескуражило Ноубла. На секунду перед ним возник образ матери, ирландской католички, пораженной ужасом при виде такого бесстыдства, но Ноубл не задумываясь отправил ее дух обратно в Скенектади, к ее третьему и, нужно надеяться, последнему мужу.
«Черт, — подумал Ноубл, с усмешкой глядя вверх, на темную фигуру на балконе, — быть может, я выгляжу не так ужасно, как себя чувствую?» При этой мысли его улыбка стала шире. Он спешил спуститься с гор, стремясь вернуться в Сэлвидж вовремя, чтобы успеть отправить со скоростной дорогой свой законопроект в Вашингтон. Теперь одобрение, которое хриплым шепотом произнес невидимый падший ангел над ним, каким-то образом хотело компенсировать трудности того адского путешествия.
Как казалось Ноублу, у него было две возможности: стоять здесь и с откровенным восторгом недалекого простака, считающего себя знатоком по части мужской неотразимости, наслаждаться речами, от которых любого мужчину распирает от зазнайства, или таскать свой несчастий зад по Сэлвиджу в поисках галлона колесной мази и куска щелока, чтобы вычистить, выколотить и вычесать свою шкуру. Выбор действительно был невелик, и Ноубл сделал его в тот момент, когда дама назвала его прелестным.
Ноубл понимал, что она проститутка, ведь здесь располагался бордель. Однако в этом простом свисте было что-то такое необъяснимо оригинальное
Какая разница, что все это спектакль? Она заставила его почувствовать себя таким же юным, как Блейн Фарли, а Ноубл уже очень-очень давно не чувствовал себя таким молодым.
Ну и будь все проклято, подумал Ноубл, наслаждаясь игрой.
Подняв правую руку, он сжал кулак, так что его бицепсы вздулись. Сосредоточенно нахмурившись, Ноубл крепче сжал кулак, стремясь, чтобы мускулы приобрели более впечатляющие размеры, и был вознагражден восхищенным, в высшей степени женским вздохом наверху. В ответ у него приподнялся уголок рта и на худой щеке появилась глубокая ямочка.
Приняв на себя непривычную роль, Ноубл поднял другую руку и, сделав глубокий вдох, сжал обе руки одновременно, так что бицепсы превратились в твердые, выпуклые эллипсоиды. Ноубл, никогда прежде не демонстрировавший себя подобным образом, украдкой взглянул на свои руки, и его темные брови взлетели вверх от изумления — неплохо для тощего, видавшего виды отставного солдата. Совсем не плохо. Как бы в подтверждение дама снова вздохнула от удовольствия:
— Вы выглядите просто как статуя в музее!
«Ну и чертовка!» — посмеялся про себя Ноубл. Откуда только взялась эта девица? Вполне вероятно, она не поняла бы, что это музей, окажись в одном из них. Но ее голос был таким убедительным и полным благоговения, что он не смог сдержать улыбки.
— Конечно, милая, работы Микеланджело, верно?
— О да!
Его самолюбование длилось недолго. Внезапно подрагивающую мышцу правой руки пронзила острая боль. Поморщившись, Ноубл опустил руку, стряхнул овода и стал искать в памяти другие способы развлечь даму.
Единственным сильным мужчиной, которого Ноубя видел в своей жизни, был румын из передвижного цирка. Лысый гигант ломал и гнул различные предметы и демонстрировал силу, пока зазывала подсчитывал прибыль от индейского эликсира из источника мужественности кикапу.
Ноубл не собирается гнуть зубами металлические прутья, но решил, что и без этого может вспомнить достаточно, чтобы занять свою зрительницу. Он поставил руки перед грудью и, молясь, чтобы что-нибудь получилось, крепко сжал ладони.
Кое-что получилось.
Мышцы грудной клетки вздулись в резкий, выпуклый рельеф, крупные вены начали пульсировать, словно толстые веревки вились по верхней части его торса. Вверху над ним дыхание леди превратилось в стон.
Чувствуя, что мышцы на спине горят от напряжения, Ноубл повернулся, отчаянно надеясь, что его спина стоит того, чтобы на нее посмотреть. Очевидно, она этого стоила.
— О Господи, помилуй! — Это был шепот, столь полный обещания, что забота Ноубла о том, чем бы еще развлечь леди, мгновенно и решительно приняла другой уклон.