Герой ее романа

Дэниелс Элла

– Вы совершенно невыносимы. Конечно, мне и раньше приходилось иметь дело с молчаливыми людьми. Мой отец почти не разговаривает со мной с тех пор, как умерла мама. И Ху не произнес и десяти слов за те два года, что мы с ним знакомы. Но они, по крайней мере, хоть как-то со мной общаются. А вы на меня даже не смотрите, когда я с вами говорю.

Когда она заговорила о своей семье, он почувствовал угрызения совести. «Может, поэтому она стала мошенницей?» – промелькнуло у Маркуса. Откашлявшись, он проговорил:

– Но если я буду смотреть

на вас, когда вы говорите, то я могу наткнуться на… Как это называется? На ветку?

– О!.. Флитвуд, кажется, я вас ненавижу!

Он спрятал улыбку.

– Я этого не переживу, мадам.

Дани в ярости затопала ногами.

– И эти сапоги я тоже ненавижу! – закричала она.

Ухмыляясь, Маркус вглядывался в ряды деревьев, пытаясь найти место, где можно было переждать дождь. Дани же замолчала, и единственным издаваемым ею звуком был скрип ее сапог.

Наконец, нарушив молчание, она сказала:

– Флитвуд, вы слышите меня?

Он утвердительно кивнул.

– Флитвуд, я предлагаю перемирие.

Маркиз резко остановился и обернулся.

– Перемирие? – переспросил он с удивлением. – То есть мы перестанем нападать друг на друга?

– Да, конечно. А разве бывают другие перемирия? И вообще, это будет выгодно нам обоим. Не думаю, что поиски Джинни увенчаются успехом, если мы постоянно будем ссориться.

Следовало признать, что в предложении мисс Грин был смысл. И Маркус стал выслушивать ее условия – что-то насчет «хватаний» и что-то про…

Внезапно Маркус отвернулся – он увидел полуразвалившуюся лачугу, стоявшую за двумя гигантскими дубами.

– Сэр, так вы согласны на мое предложение? – спросила Дани.

Но Маркус не ответил. Ухватив девушку за руку, он потащил ее в сторону хижины.

– Прошу прощения, милорд! Я думала, что упоминала в условиях нашего соглашения о том, что меня нельзя хватать.

Маркиз по-прежнему тащил Дани к хижине. Желание укрыться и согреться было для него намного важнее какого-то дурацкого соглашения. Он продирался сквозь кусты, пока они не оказались прямо перед домиком. И все было не так плохо, как представлялось издалека. Природа как бы поглотила это деревянное строение, и домик, со всех сторон укрытый зеленью, казался довольно крепким. Даже крыша была цела. Правда, дверь висела на одной ржавой петле.

Протесты Дани затихли, когда она увидела хижину. Захлопав в ладоши, девушка воскликнула:

– Блестяще, Флитвуд!

Маркус не думал, что существование домика являлось его заслугой, но спорить не стал и следом за Дани шагнул в дверной проем. Роскошный интерьер ошеломил его. Он бы не удивился, если бы узнал, что раньше хижина была чьим-то тайным логовом. Когда-то дорогая мебель обветшала и выцвела. Вода из протекавшей крыши попадала прямо на изношенное кресло.

Им срочно нужно было согреться, и Маркус направился прямо к очагу. Порывшись среди разбитых кирпичей и пепла, он нашел кремень. Увы, маленькой кучки хвороста было

явно недостаточно, а сухого дерева в лесу сейчас не найти…

Осмотревшись, Маркус заметил у стены узкую кровать. Стряхнув с нее сухие листья, он сдернул простыни со старого соломенного матраса. Белье оказалось вполне сносным. Он бросил одну простыню девушке, молча наблюдавшей за ним.

– Снимите одежду, – сказал Маркус, почувствовав, что краснеет.

– И не подумаю! – заявила Дани. – Достаточно того, что мне приходится делить это крохотное помещение с вами. Здесь негде уединиться, и если кто-нибудь узнает, что я… – Она побледнела и в гневе воскликнула: – Ни за что!

Маркиз представил Дани… облаченную в одну простыню. В одной комнате с ним. Стиснув зубы, он пробормотал:

– Что ж, прекрасно. Хотите простудиться и умереть? Тогда оставайтесь в своем мокром облачении.

Девушка бросила на него яростный взгляд.

– Сэр, отвернитесь, и я надену платье из сумки.

– Я сделаю гораздо лучше, – пробурчал Маркус. И вышел за дверь.

Но он ушел недалеко – обошел вокруг хижины в поисках дров или еще чего-нибудь нужного. Внезапно он заметил старую деревянную миску. Как она тут оказалась, не имело значения. Подставив миску под проливной дождь, Маркус осушил ее несколько раз и наконец-то утолил жажду.

Вернувшись к двери с миской, он решил еще какое-то время подождать. Но ожидание оказалось нелегким испытанием. Сам того не желая, Маркус напряженно прислушивался, и он слышал каждый шорох ткани. Воображение же рисовало самые удивительные картины – то он представлял прикосновение ее рук к его обнаженному телу, то сам ласкал ее, обнаженную…

Проклятье! Даже на таком холоде горячая кровь приливала к чреслам. Маркус издал отчаянный стон – это постоянное состояние возбуждения было невыносимым.

– Вы уже в приличном виде?! – крикнул он.

– Хотелось бы так думать! – послышалось в ответ.

Маркиз стряхнул воду с воротника и нырнул в хижину. От вида Дани у него перехватило дыхание. Она накинула на плечи простыню, завернувшись еще и в толстое покрывало; причем ярды ткани были художественно обернуты вокруг нее. Волосы же висели густыми прядями – она расплела косу и расчесала их пальцами. И лишь небольшое грязное пятнышко на лице портило впечатление, – иначе казалось бы, что она только что из горячей ванны.

– То платье, что было в сумке, промокло. Если бы я его надела, стало бы еще хуже, – пробормотала она, отвернувшись.

Снова накатило возбуждение, с которым он постоянно боролся. Заморгав, Маркус отвел взгляд и предложил девушке миску с водой.

– Вот, попейте? А потом вы, может, захотите умыться.

Ее руки взметнулись к щекам.

– Что?.. Умыться? – пробормотала она в панике.

Не в силах сдержать улыбку, Маркус поставил миску на стул. Неужели она смущалась из-за своей внешности перед ним?!