Герой Эсмерельдена

NBRAINH

Он видел горящих заживо авантюристов, падающих к ногам фигуры неизвестного человека, лица которого он не мог разглядеть. Видел Теннару. Ведьма в его видениях уже не выглядела столь уверенной, как при их последней встрече. Она кричала. Молила то о спасении, то о смерти. Её ноги покоились под упавшей колонной, которую та тщетно пыталась сбросить, оставляя на поверхности камня кривые, кровавые бороздки. На её пальцах уже не осталось ногтей. Так же были там и мужчины в белоснежных одеждах. Разрубленные, практически уничтоженные, они пытались вернуть выпавшие внутренности на своё место,

словно это могло спасти их уже угасшие жизни.

Герой погружался дальше. Медленно плыл мимо ужасающих силуэтов, стараясь не задерживаться среди них слишком долго, как если бы они норовили утащить его вместе с собой, потому как именно он был причиной всех тех смертей. Это читалось во взгляде каждого из силуэтов. Все они молчаливо винили его во всём. И они жаждали, чтобы он начал просить прощения. Они тянули к нему свои горящие, облезшие, сломанные руки. Все они были здесь только для того, чтобы предать его суду. Так много. Так много укоризненных, обжигающих взглядов. Настолько, что возникает желание поскорее закрыть глаза и отстраниться от этого тёмного мира.

— Нет! — справившись с тем желанием, Сайбер продолжил смотреть в пустующие глазницы самой смерти, сначала размножившейся в сотни расплывчатых силуэтов, а теперь слившихся воедино. Огромное, тёмное нечто смотрело прямо в глаза героя. Настолько огромное, что сам он едва превосходил в размерах один только зрачок, уставившийся на него с расстояния вытянутой руки.

— Нет? — эхом раздалось в пустоте. Кто бы ни был владельцем того голоса, он звучал так, словно никогда и не утихал. Так, как если бы каждый живущий в любом из миров, слышал его каждый миг своей жизни, принимая за простой звон в ушах. — Разве ты не ищешь искупления? Не хочешь присоединиться к тем, у кого отнял жизни?

— Не хочу, — ответил герой.

— Но почему? — зрачок существа расширился, став настолько большим, что начал напоминать огромную, чёрную дыру.

— Я пытался понять этот мир. Пытался привыкнуть, подстроиться. Тихо и осторожно, как и поступал там, откуда пришёл. И я ошибался, — ответил ему герой. — Этот мир призвал меня сам, назначив героем. И если уж так — то пусть он сам подстраивается под меня!

— Занятно, — рассмеялось нечто. И смех тот был подобен грому. — Тогда, прежде чем покинуть это место, взгляни и на это…

Вспыхнув, подобно зажжённой спичке, видения вмиг испарились. Но сами тени никуда не исчезли. Теперь они показывали иное видение, не из памяти, но из грядущего. Сайбер видел огромный столб, вокруг которого выстроились сотни молчаливых фигур — смазанных, подобно промокшим чернилам на тетрадном листе. И крик. Там, посреди молчаливого круга неизвестности, звучали неразборчивые, душераздирающие возгласы. Связанный, на том столбе кто-то горел. Но кто? Осторожно расталкивая столпившиеся тени, герой пробрался к костру, вздымающемуся в самое небо. В прочем, самого неба тут не было. Была лишь тьма, фрагментом которой был и заживо сжигаемый силуэт. Кто? Что-то подсказывало путешественнику из другого мира, что ему нужно это узнать. Обязательно. Казалось, он узнает это только тогда, когда сможет прикоснуться к нему, что только так он станет реальным. Но протянутые пальцы Сайбера

в один момент вспыхнули и обожгли не столько плоть, сколько разум.

***

— О, я погляжу, вы очнулись! — в тот же момент, как герой привстал на кровати, поприветствовал его кучер, в то время как сам он даже не успел открыть глаз. — Это хорошо.

— Сколько? — взгляд героя упал на его же руку, на которой красовался новенький, розовый шрам, ровно в том месте, где зияла рана, полученная в бою с инквизиторами. Вокруг было темно, но это он разглядеть мог. — Сколько я спал?

— Недели две, — скривившись и сморщившись, быстро подсчитал в уме Данте. — Не больше.

— Аника?

— С ней всё в порядке, — заверил его последний авантюрист, кивнув в сторону скомканного одеяла, из-под которого и вылез герой.

Сайбер медленно поднял ткань, укрывающую ноги и торс. Свернувшись калачиком и прижавшись к нему, девушка смирно спала. Отчего-то, снова голая.

— Это чего это? — не понял герой.

— Это была моя идея, — Данте странно ухмыльнулся. — Ты ещё многого не знаешь о нашей маленькой спутнице.

— В том-то и дело, что маленькой, — недовольно буркнул спаситель мира и аккуратно, почти нежно, снова укрыл Анику.

— Ну, вообще-то…

Прервавшись на полуслове, Тириллмирралл внезапно дёрнулся вбок. В балку повозки, ровно на том же уровне, тут же со свистом врезалась небольшая стрела.

— Куда ты целишься, идиот? — раздался шёпот из кустов, что мелькали впереди по обе стороны бесконечной дороги.

— Дык темно же! — уже не шёпотом, поступил ответ. В темноте пробудились звуки стали, вынимаемой из ножен.

— Тормози их! — приказал кто-то владельцам остальных голосов.

В сумраке ночи вспыхнуло пламя, сконцентрированное в ладони мужчины, нелепо выкатившегося из-за кустов всего секунду назад. Тут же, отбрасывая нелепые тени, к нему присоединились и ещё пятеро. Все, окромя мага, в изувеченных, безразмерных кольчугах и стёганых подшлемниках на головах.

— Разбойники, — тут же понял Данте, потянув поводья. Лошади не очень-то любят огонь. Не хватало ещё, чтобы испуганное животное опрокинуло повозку.

Сайбер в спешке осмотрел остальные раны, которые были на его теле перед тем, как он рухнул в длительный сон. Все они затянулись, даже сломанные было рёбра — уже совсем не болели.

— Да, я сейчас, — резко встав, герой тут же присел обратно — в голове загудела какофония поднявшегося давления.

— Вам не стоит пока подниматься, — спокойно произнёс Тириллмиралл. — Пролежать две недели — не то же самое, что проспать ночь. Отдохните пока.

— Но как же?

— О, не беспокойтесь об этом, — отмахнулся кучер и совершенно беззвучно спрыгнул с повозки, тут же растворившись в тени.

«Насколько же высока твоя ловкость?» — задумался было герой, но тут же отбросил лишние мысли. Сзади, к повозке кто-то приближался.

Должно быть, грабители разделились. Умный ход. Так можно остаться в плюсе даже в том случае, если первая половина отряда будет втянута в длительную схватку, из которой ей придётся отступить. Так или иначе, пара человек, оставленных позади, что-нибудь да успеют утащить.