Герой иного времени
Шрифт:
Однако наши передовые разъезды беспрепятственно миновали горловину, после которой начиналась открытая местность, тянувшаяся версты на полторы и очень удобная для регулярного войска: оно могло спокойно развернуться тут или же расположиться лагерем. При этом никакая депутация к нам не вышла. Казаки не встретили ни одной живой души.
В самой высокой точке гряды, опоясывавшей долину с противуположной стороны, наш засадный отряд должен был подать дымовой сигнал, как только пропустит мимо имама с его «хищниками». Однако, несмотря на то, что низина была залита солнцем, именно в восточной части верхушки гор были
Вопрос второстепенный, касавшийся мятежности семиаульцев, скоро разрешился. Едва конная полусотня приблизилась к опушке леса, оттуда ударили выстрелы. Подобрав двоих упавших, казаки быстро откатились. Вместо них вперед побежала рота кубанских пластунов и в четверть часа, после короткой перепалки, заняла край леса.
— Ну, стало быть, Шамиль тут! — воскликнул Александр Фаддеевич, очень довольный, и припустил по-непечатному.
В его свите все начали друг друга поздравлять. Но тут в горах подул ветер — их верхушки обнажились, и мы увидали, что никакого дымового сигнала нет. Стало быть, мюриды мимо засады не проходили? Отчего же тогда туземцы встретили нас огнем? Без поддержки Шамиля они нипочем бы на это не решились.
— Сейчас мы разгадаем эту загадку, — уверенно молвил командующий и велел авангарду идти по лесной дороге вперед до первого из семи аулов.
Я напросился идти с ними, чтобы первым доставить из деревни кого-нибудь из плененных старейшин.
Отрядом командовал старый, опытный полковник. Он вел своих людей по дороге быстро, но осторожно; по обе стороны, держа дистанцию от колонны в полсотни шагов, крались пластуны; предшествовала движению полусотня кабардинской милиции. Нечего и говорить, что я был с ними.
Я хоть и хорохорился, но было мне совсем невесело. Из зарослей в любую секунду мог грянуть залп, и я в своей белой фуражке средь косматых папах моих спутников являл бы собой самую лакомую мишень. Наконец один из горцев молча отвязал от седла бурку и накинул мне на плечи; другой дал свою шапку, оставшись в головном платке, повязанном на манер пиратского. Я немного успокоился.
Никто, однако, на нас не напал. Из-за поворота показалась наклонная поляна, на которой раскинулось большое, домов на сто, селение. Оно встретило нас мертвой тишиной. Жители ушли, уведя с собой всю живность. Полковник, присев на корточки, поглядел на свежий конский помет — он еще дымился — и послал казаков догнать беглецов. Всадники на рысях понеслись дальше по дороге, опять нырнувшей в чащу. Минут через десять донеслась частая пальба.
— Э-э, дело-то нешуточное. Мне одному тут не пробиться, — послушав немного, заключил полковник. — Скачите-ка, голубчик, к его превосходительству. Как он велит?
Я стремглав понесся обратно через пустой, нехороший лес.
Генерал сказал:
— Ах так? Ну коли им угодно, запомнят они Фигнера!
Экспедиция на ходу сменила характер, превратившись из демонстративной в карательную. Захваченный аул было велено разнести до последнего камня, посевы вытоптать лошадьми, фруктовые деревья срубить, колодцы испортить. Эту гадкую работу доверили саперам и обозным, остальная же часть войска быстро двинулась на выручку авангарду.
Но враг, очевидно, сопротивлялся лишь с тем, чтобы жители первой деревни успели уйти
Зато перед вторым аулом разразился нешуточный бой.
Я опять был впереди и видел, как на поляну, разворачиваясь лавой, вынеслись казачьи сотни. Но узкие оконца и крыши сакль враз исторгли языки пламени и дым. Не достигнув и середины луга, конные повернули назад. На зеленой траве остались лежать люди и лошади.
— Черт их знает, что у них в голове, — говорил Фигнер, глядя в зрительную трубку. — Горловину сдали без боя, а тут вдруг решили уцепиться.
Кто-то из штабных закричал:
— Смотрите, смотрите!
Показывали на длинный шест с конским хвостом и цветным вымпелом. То был значок Хаджи-Мурата.
— Так мюриды здесь? Что ж тогда наши засадные? Проворонили? Почему не подали сигнала? — заговорили вокруг — и вдруг умолкли. Лица разом помрачнели.
В атаку пошла пехота — и скоро откатилась. Воины Хаджи-Мурата сосредоточили огонь на командирах. Согласно уставу, все они шли справа от развернутых ротных колонн и были легко отличимы от нижних чинов по головным уборам и обнаженным саблям. В пять минут батальон потерял чуть не всех офицеров, включая и командира, которого какой-то меткий стрелок свалил с лошади за добрые триста шагов. Солдаты, смешавшись, отхлынули назад к лесу. «Не выскочить ли мне вперед, на глазах у всего штаба, и не увлечь ли бегущих за собой, как Бонапарт на Аркольском мосту?» — спросил я себя. От этой мысли сердце мое чуть не остановилось. Трясущейся рукой я потянул из ножен саблю. Спасло меня, дурака, чудо. Командующий оглянулся на ординарцев, и его мрачный взгляд упал на меня.
— Скачите-ка, поторопите артиллеристов. Не стану я зря людей класть.
С неимоверным облегчением я помчался выполнять приказ. На обратном пути повстречал Никитина. Он сидел в кустах и преспокойно покуривал, глядя на укрепившийся аул.
— А где Галбаций? — спросил я.
— Давно ушел. Сказал, что будет добывать своего кровника Хаджи-Мурата. Ангел-де ему поможет — у него за пазухой котенок сидит. Но очень возможно, что мой кунак сидит сейчас там где-нибудь, — Олег Львович кивнул на деревню, — и палит по нам. По его логике эти две вещи друг дружке не противоречат.
— Ваш приятель стреляет по нам — и вы так спокойно это говорите? — задал я вопрос, который однажды уже звучал.
Но сегодня Олег Львович ответил иначе, чем тогда:
— С точки зрения горца, мы, русские, — это Батый и Мамай в одном лице. Что мы сделали с той деревней, с полями и деревьями? А знаете, каково это — пробить колодец сквозь камни? По здешним обычаям, тот, кто испоганил колодец, карается высшей казнью — вечным изгнанием. Это у них хуже смерти.
— Но ведь они первые начали! Вольно ж им было стрелять!
— Можно подумать, нас сюда кто-то звал с нашими ружьями и пушками.
Мне захотелось разговорить его. Задание я исполнил, до прибытия батареи делать было нечего. Я стал горячо излагать резоны, оправдывающие наше завоевание Кавказа. Привел все аргументы, давеча названные Фигнером, еще прибавил от себя (самому понравилось), что здоровое, растущее государство вроде России подобно газовому облаку — оно занимает всё пространство, какое способно занять.
Он выслушал меня, пожал плечами.