Герой пера
Шрифт:
– Совершенно верно, – подтвердил мастер, – все подходит к нашему Францу точка в точку.
– Скажите, – дрожащим от волнения голосом продолжала Джен, – он никогда не говорил вам о своем брате, с которым вместе рос?
– Да, конечно, говорил, но тот был не настоящим братом, а приемным. Родители Франца нашли заблудившегося мальчика в Гамбурге и воспитали его вместе со своим сыном.
Джен с торжествующим видом взглянула на Аткинса; она напала на верный след.
– Следовательно, вам все это известно, – сказала она. – Мальчиков разлучили. Франц Эрдман жил у своих родственников,
– Его взял к себе один ученый. Джен невольно вздрогнула.
– Взял ученый? – повторила она медленно. – А нам сказали, что он воспитывался у священника по фамилии Гартвиг.
– Совершенно верно. Господин Гартвиг был чрезвычайно ученым человеком и все время проводил за книгами. Франц нам много о нем рассказывал. Впоследствии он даже отказался от своего прихода, чтобы полностью погрузиться в науку. Что ж, он имел состояние и мог обойтись без службы.
Джен смертельно побледнела. На одно мгновение молния пронзила темноту, сгустившуюся вокруг судьбы молодого Фореста, а затем все снова погрузилось во мрак. Но и этой секунды было достаточно, чтобы молодая девушка ощутила какой-то непонятный ужас. Голова у нее закружилась и пол начал ускользать из-под ног.
– Что с вами, мисс Джен? – озабоченно воскликнул Аткинс, подходя к молодой девушке.
– Ничего, – ответила она, стараясь подавить волнение, но ей было трудно с ним совладать; Джен тяжело и часто дышала, а ее рука, лежа на столе, дрожала, как от лихорадки. – А вы не знаете, – спросила она, – жив ли приемный брат Франца Эрдмана? Вероятно, между ним и вашим будущим зятем сохранилась какая-то связь?
– Конечно, он жив, – спокойно ответил столяр, – они изредка переписываются между собой. Я, по крайней мере, знаю, что Франц получил от него на Пасху письмо.
– Откуда, кем оно было подписано, какой штемпель стоял на конверте? – Джен задала этот вопрос так, как будто от ответа Фогта зависели ее жизнь или смерть.
– Вот это при всем желании не могу вам сказать, – проговорил столяр, с сожалением пожимая плечами. – Франц рассказывал нам, что его брату живется хорошо, что он получил от него письмо, но не упоминал, откуда. Да это нас и не интересовало. Знаю, что он жил где-то на Рейне, но и только!
На Рейне! Джен прижала ледяную руку к пылающему лбу. Одно мгновение ей казалось, что все вокруг нее рушится и она падает в пропасть. Невероятным напряжением воли ей удалось взять себя в руки, и ни Аткинс, ни Фогт не догадались, что переживает молодая девушка в эту минуту. Аткинс с удивлением смотрел на Джен, не понимая, почему она вдруг замолчала и прекратила свои расспросы.
Более двух минут длилась глубокая тишина, нарушенная, наконец, американцем.
– В таком случае нам незачем было совершать длинное и трудное путешествие, – проговорил он. – Мы только что приехали с Рейна, любезнейший господин Фогт. Значит, вы не знаете ни фамилии приемного брата Франца Эрдмана, ни места, где он живет? И ваша дочь не знает?
– Не имеет ни малейшего представления. Говоря о своем брате, Франц всегда называл его уменьшительным именем.
– В таком случае, будьте добры, скажите мне точный адрес вашего будущего зятя. В каком полку он служит
– Только один раз. Мы все надеемся, что он пройдет со своим полком мимо нашего города. Вчера вечером, когда часть прусской армии проходила мимо, мы пошли навстречу, думая увидеть Франца, но его там не было.
Аткинс ожидал, что Джен примет участие в разговоре, но она продолжала стоять безучастно, что было особенно странно после того горячего интереса, который был ею только что проявлен. Видя, что молодая девушка не собирается больше говорить, Аткинс вынул из кармана записную книжку и записал в нее то, что узнал от столяра.
Фогт поклонился молодой девушке, которая как-то машинально кивнула головой, и вышел в сопровождении Аткинса. Американец всегда был необыкновенно любезен с нужными ему людьми, а столяр Фогт мог еще пригодиться в будущем.
– Вот видите, я сказал правду, – обратился Аткинс к Джен, проводив гостя, – теперь придется опять ехать на Рейн. Единственное, что нам остается, – это по возвращении в Германию письменно связаться с Францем Эрдманом. Во всяком случае, так будет удобнее, чем писать ему отсюда. Если его к тому времени уже не окажется в живых, мы напечатаем объявление во всех немецких газетах. А пока нужно немедленно ехать обратно.
Последние слова Аткинса вывели молодую девушку из оцепенения.
– Зачем, если мы уже во Франции? – возразила она. – Может быть, нам удастся разыскать здесь полк, в котором служит Франц Эрдман.
– Ради Бога, Джен, подумайте, что вы говорите! Разве можно разыскивать полк во время похода? Что за мысль пришла вам в голову!
– Все равно мне нужно докопаться до истины. Пусть даже ценой жизни, но я разыщу этот полк. Если понадобится попасть на поле сражения, на передовые позиции – я ни перед чем не отступлю. Я должна знать правду о своем брате!
Аткинс был поражен той страстностью, с какой была произнесена последняя фраза. Он не ожидал от Джен такой горячности; теперь только он заметил и страшную бледность ее лица.
– Господи, что с вами? Вы больны? – воскликнул он. – Последствия этого тяжелого пути дают себя знать. Я был убежден, что вы не вынесете такого путешествия.
Аткинс хотел приблизиться к молодой девушке, но она остановила его движением руки.
– Нет, нет, ничего, это сейчас пройдет, – пробормотала она, – мне ничего не нужно; дайте мне только, пожалуйста, стакан воды.
Аткинс сильно обеспокоился. Он знал, что Джен не подвержена нервным припадкам, которых он вообще не признавал, и опасался, что молодая девушка серьезно заболела. Зная, что нельзя надеяться на расторопность прислуги, он поспешил сам пойти за водой.
Джен только и ждала его ухода. Ей не нужна была вода – она придумала предлог, чтобы удалить Аткинса и остаться на время одной; ей это было необходимо, чтобы не задохнуться от той муки, которая переполняла ее сердце. Молодая девушка подошла к двери, заперла ее на ключ, затем опустилась на колени перед диваном и, закрыв глаза руками, отчаянно разрыдалась. Теперь она была одна и не стала больше сдерживаться.