Герой снов
Шрифт:
Оробевшая от великолепия разодетых гостей, Емелия нервно одернула пышные юбки.
– Я выгляжу как крестьянка в чужом наряде. Хоть бы ты дозволил мне забелить пудрой лицо…
– Ты прекрасна, - прервал Николай, бегло касаясь поцелуем россыпи золотых веснушек на ее щеке. Однако Емелия была права: она не походила на княгиню, несмотря на роскошный наряд.
Дамы старались превзойти друг друга меловой бледностью ланит и усталой медлительностью жестов. Емелия же сверкала, как светлячок среди мотыльков. Изумительные красно-золотые кудри были перевиты жемчугом и высоко зачесаны. Лишь
Наслаждаясь восхищением князя, Емелия раскрыла веер и бросила на мужа кокетливый взгляд поверх его волнистого края.
– А я знаю, о чем ты думаешь, когда смотришь таким взглядом, - приглушенным голосом сказала она.
– Ты хочешь оказаться со мной в постели.
– Я всегда об этом думаю, - уверил ее Николай. Она удовлетворенно похлопала себя по затянутой в корсет талии.
– На мне затянуто столько тесемок, что сегодня тебе до меня не добраться.
Он улыбнулся и чуть дотронулся кончиками пальцев до ее руки.
– Я найду путь, можешь мне поверить.
Их болтовню прервал приезд царя. Но сегодня перешептывания и волнение, которые всегда сопровождали появление государя, были сильнее обычного. Удивляясь, чем вызван нежданный шум, Николай всматривался в толпу, окружившую царя Петра и его свиту, пока царь не выступил вперед на общее обозрение. При виде его Николай покачал головой, а Емелия резко втянула в себя воздух.
В противоположность всем гостям, разодетым в пух и прах, на царе была одежда простого крестьянина: красная рубаха, мешковатые серые порты и строченые валенки.
– Зачем это?
– выдохнула Емелия.
Николай ответил почти беззвучно, не глядя на нее:
– Это такая дурная шутка. Он насмехается над крестьянами за то, что они жалуются на его указы.
Гости захихикали, захлопали в ладоши, а царь тем временем стал приплясывать, изображая русскую пляску, поворачиваясь в разные стороны, чтобы все сумели рассмотреть его наряд.
– Как ужасно, - тихо молвила Емелия, вспыхнув от стыда и гнева.
У Николая не нашлось на это ответа. Он уставился в красивый паркет, выложенный ковровым узором из различных пород дерева с точечными перламутровыми вставками, от души надеясь, что царю скоро надоест валять дурака.
– Кажется, вам не по вкусу пришлась царская шутка, - раздался у него над ухом медоточивый голос.
Сдвинув брови, Николай поднял глаза на князя Александра Меншикова.
– Если это можно так назвать, - процедил он сквозь сжатые зубы, бросая на противника грозный предостерегающий взгляд. Что-то в лице Меншикова встревожило Николая: было в его глазах едва скрываемое злорадное торжество.
Повернувшись с вычурным поклоном к Емелии, тот осведомился:
– Как поживаете, княгиня?
– Благодарю вас, очень хорошо, - ответила она с каменным лицом,
Николай взял жену за локоть и попытался увести ее прочь, говоря:
– Извините нас, князь…
– Не торопитесь, - пробормотал Меншиков.
– У меня есть некоторые новости для вашей красавицы жены. Сейчас, может, и не самый подходящий случай, чтобы их сообщить… Но с другой стороны, для подобных вестей никогда не бывает хорошей минуты.
Николай поглядел на Емелию, которая ответила ему растерянным покачиванием головы.
– Кажется, княгиня, вы надеялись разузнать о своей семье… точнее, о дяде и брате, отправленных на строительство Санкт-Петербурга.
– Меншиков подчеркнул голосом обращение "княгиня" так, что оно прозвучало издевкой, а не почтительным титулованием.
Николай бесстрастно уставился на Емелию. Что, черт возьми, происходит? Она ничего не говорила ему о желании найти дядю и брата… ни словом их не упоминала. Сударев тоже не проронил ни слова.
Емелия залилась виноватым румянцем и сдавленным голосом объяснила:
– Я… я попросила Сударева узнать о судьбе дяди и брата. От них не было весточки с тех пор, как их отправили на работы в Санкт-Петербург… строить дома и соборы. Я хотела разыскать их и сообщить о своем замужестве и… - Она затравленно замолчала, пугливо заглядывая в лицо Меншикову.
– Почему же ты не пришла за помощью ко мне?
– спросил Николай.
– Ты думаешь, я бы тебе отказал?
– Не знаю, - горестно прошептала она. Меншиков удовлетворенно усмехнулся, довольный бурей, которую вызвал:
– По-видимому, доверие в браке быстро не рождается. В любом случае ваш слуга Сударев не смог ничего обнаружить. Мне недавно сообщили о его расспросах, и я взял на себя смелость провести собственный розыск… в качестве личного одолжения.
– Он испустил долгий сочувственный вздох.
– Вашим дяде и брату повезло вместе найти свой жребий, княгиня, хоть он и оказался плачевным. Они работали бок о бок, когда на них обвалилась стена.
– Он горестно развел руками.
– Оба погибли. Но для тех, кто жив, жизнь должна продолжаться, не правда ли?
– Подите прочь, - прорычал Николай сквозь стиснутые зубы, - пока я вас не убил.
Меншиков отступил на несколько шагов, но остался поблизости, пристально наблюдая за ними.
Тонкие пальцы Емелии стиснули веер так, что побелели ногти. Ее безудержно трясло.
– Мы не знаем точно, может, это все ложь, - прошептал Николай, обвивая ее талию рукой.
– Нет, это правда.
– Слезы, подступившие к ее глазам, заструились по щекам.
– Я знала, что с ними случится плохое. Теперь у меня никого не осталось.
– У тебя есть я.
– Николай гладил жену по плечам и спине. Несмотря на сочувствие ее горю, он ни на минуту не забывал об опасности, которая их подстерегала.
– Тише, Рыжик, люди слушают.
– Им незачем было туда ехать, - плакала Емелия.
– Они хотели жить у себя дома, в деревне, жить и стариться со своими семьями. Ненавижу царя за то, что отправил их в Санкт-Петербург! Он поступал так тысячу раз с тысячами людей!… Как смеет он смеяться над крестьянами, у которых забрал все, что мог?