Герой советского времени. История рабочего
Шрифт:
В ночлежке всю ночь играют в карты. Страсти доходят до белого каления. Кажется, вот-вот вспыхнет потасовка. Но этого никогда не случалось. Все знают, что скандалисты будут выкинуты на улицу в любое время ночи и неизвестно, пустят ли их завтра ночевать.
На третьем этаже (если считать подвал) были комнаты на четыре человека. Их занимали за особую плату сезонники, приехавшие из деревень. Перед тем как лечь спать, они в подвале раздевались до белья и все свои пожитки сдавали до утра в гардероб. Мы в гардероб не ходили. Наши наряды никого не могли соблазнить. Да и спали мы, не раздеваясь. На нарах блаженствовали постоянные ночлежники, а такие, как я, гастролеры,
– Эй, скобарь, не туда скачешь, тебе на бега нужно.
– Сморчок губастый, отдай мошну по-хорошему.
– Ваньке! Сколько за бороду, и ж. у тебе сегодня отвалили в кине?
Этот Иван, как-то придя с работы, кому-то похвастался, что за участие в массовой съемке киношники заплатили ему три рубля. Взяли его туда за дремучую бороду. В первое время он пытался объяснить, что заработал только бородой, и никакая другая часть тела не входит в эту оплату. Но куда там!
Эти грубоватые шутки повторялись часто, но в них проглядывала и гордость за нашего товарища, который на короткое время был маленьким артистом.
Этот «гоп» был рядом с Невским на параллельной улице. Теперь там размещается контора. Такая же ночлежка была и за Московской заставой. В общем, Ленинград двадцатых годов выглядел бедно и запущено. Даже в центре на бульваре Профсоюзов целый квартал Конной гвардии [25] стоял разгромленным, и летом там ютились бездомные ребята.
25
Очевидно, Конногвардейский манеж.
Мостовые были булыжные. Только Невский проспект, Литейный, набережная Невы от Адмиралтейства до Прачечного моста на Фонтанке, улицы Белинского и Моховая, часть улицы Красных Зорь (теперь проспект Кирова) были покрыты деревянными плашками-торцами. Во время наводнения торцы всплывали, и мостовую нужно было перемащивать. Садовая и Вторая Советская улицы были покрыты диабазом. Часть небольших улиц, примыкающих к Железнодорожной улице в Невском районе, не имели вообще покрытия. Там ходили и ездили по земле, помнившей еще Петра I.
Транспорт состоял из легковых (ваньки) и ломовых (гужбаны) извозчиков. У некоторых гужбанов телеги были на резиновом ходу, и их называли качками.
Среди легковых извозчиков была небольшая группа аристократов, так называемые лихачи. Лошади у них были рысистых пород с великолепной упряжью; экипажи на резиновом ходу, называвшиеся дутиками [26] . На лихачах раскатывали нэпманы и подгулявшие деловые люди, а также фартовые ребята. Были лихачи и у солидных учреждений.
26
Из-за надувных шин.
В общей сложности в городе было около тридцати тысяч таких колесниц, и грохотали они мощно по булыжникам копытами лошадей и колесами экипажей. Котомки [27] были разбросаны по всему городу, но самые большие были на Расстанной, Глазовой, Разъезжей улице и на Лиговке.
Грузовых и легковых машин было мало. Их было трудно встретить,
27
Очевидно, жаргонное обозначение стоянки извозчиков.
Еще от царских времен в городе осталось много темных углов, где гнездились преступные элементы. У Московского вокзала, на Лиговской и Пушкинской улицах хозяйничали вольные ночные барышни. В два часа ночи, группами по 2–3 человека, они шли после «работы» по домам распевая блатные песни. В Нарвском районе (ныне Кировский) такими местами были Обводный канал и улицы, примыкающие к площади Стачек. У Детскосельского вокзала (теперь Витебский), на Рузовской, Можайской и еще на нескольких рядом лежащих улицах царила свободная любовь, и процветали притоны всяческого жулья.
В 1927 году в одном из домов на Рузовской улице агентом уголовного розыска третьего разряда был убит знаменитый бандит Ленька Пантелеев. Этот Пантелеев с двумя помощниками ходил по ресторанам и, угрожая оружием, грабил посетителей. Пойманный, он сумел бежать из тюрьмы и снова взялся за свое грязное дело, пока не нашел свой конец около Технологического института.
В Московском районе против Новодевичьего монастыря (там теперь склады), находилось так называемое «горячее поле» (ныне трампарк им. Калинина), мимо которого и днем было опасно ходить.
Рядом на Смоленской улице стояли два дома близнеца: «Порт-Артур» и «Манчжурия». Строили эти дома во время Русско-японской войны, и поэтому они получили такое название. Это были пятиэтажные, так называемые, доходные дома с коридорной системой и сотнями отдельных комнатушек. В них ютились рабочие Московской заставы, густо нашпигованной деклассированными элементами.
Такие же темные углы были на Васильевском острове в Гавани и на Выборгской стороне. Вообще в городе оставалось много дореволюционного мусора. Так, на углу Невского и Литейного проспектов у кинотеатра «Паризиана» («Октябрь») несколько лет стоял высокий, худощавый продавец газет. В старомодном пенсне со шнурочком. В обтрепанной шляпе. Чисто выбритый. Он смотрел поверх голов прохожих и только изредка не говорил, а вещал: «Красная вечерняя газета». Все это произносилось с паузами, с превеликим пафосом.
Я не знаю, кем он был до Революции. Может быть чиновником или бездельником-дворянином, а возможно блестящим офицером гвардии. Но грянула революция, подул очистительный ветер Октября, и он оказался у разбитого корыта. Не умея ничего делать, пошел в продавцы газет, чтобы заработать на хлеб и воду.
Тогда газетных киосков не было. Газеты продавали мальчишки, шнырявшие по улицам и трамваям. Они задорно кричали: «Дневник княгини Вырубовой!», «Черная кошка!» Ах, эти мальчишки! Они отвергают привычное, обыденное. Им подавай только яркое, фантастическое. Самое малое, на что они согласились, так это на графский титул автора каких-либо мемуаров. Тогда часто печатали воспоминания и исповеди «бывших» [28] .
28
Так называли людей, занимавших какое-либо общественное положение до Октября.