Герой советского времени. История рабочего

Калиняк Георгий Александрович

Сколько немцы положили снарядов вокруг него. Но ни один осколок не коснулся бронзового изваяния Генералиссимуса.

… Как и прежде стремительны чудо-кони на Аничковом мосту через Фонтанку. Заботливые руки закопали их в саду Дворца пионеров во время войны и сохранили это творение Клодта; только на гранитных постаментах рваные раны от фашистских снарядов. Они останутся на граните как клятва непобедимого города.

…Все такая же улица Росси. Стройная и певучая как удар смычка. Неповторимый памятник зодчему и человеку.

… Вот и он – по-человечески мудрый

мечтатель и бунтарь, соловей и мученик России – аникушинский Пушкин на площади Искусств.

Узнаю и тебя, розоватый дом в начале Невского проспекта. И все так же, как в дни блокады на твоем фасаде начертано: «Граждане, эта сторона улицы во время обстрела наиболее опасна!» Носи и дальше эту надпись, как боевую награду.

… Все такой же Летний сад, выпестованный Петром Великим. Сколько шрамов и рубцов залечили на твоих стволах добрые руки садовников. И ты, благодарный, даришь щедро нам тень и прохладу.

… И ты, стремительная Адмиралтейская игла, с веселым парусником на семидесятиметровой вышке, товарищем героев прошлого, мечтателей и бродяг.

… Вот она, чарующая стрелка Васильевского острова, с бордовыми Ростральными колоннами-маяками. С белокаменной Биржей, вдохновенным подарком зодчего Тома де Томона.

… И необъятная, величавая Дворцовая площадь с главным сооружением: Главным штабом, смотрящим легионом своих окон на Александрийскую колонну и на пышные чертоги Зимнего дворца.

Улицы и переулки. Площади и проспекты. Набережные и мосты. Приветствую вас. Вы ничего не забыли: ни народных восстаний, ни наводнений, ни дней войны и блокады, ни Дня Победы. Мир вам и слава!

39

Прошли годы. Установилась хорошая, нужная традиция встречи ветеранов войны.

[73] …дел этого товарища. Осенью 1985 года читаю в газете «Известия» под фотографией, что Геннадий Петрович Вороновский назначен министром электротехнической промышленности СССР. Если бы под этой фотографией не было такой подписи, я с уверенностью бы сказал, что этот человек мне не знаком.

73

Здесь в воспоминаниях Г. А. Калиняка не хватает одного письма.

Такие же превращения произошли с одним из однополчан Аркадием Касаткиным. Он пришел к нам во взвод в конце 1943 года. Был тогда Аркаша милым, хорошим мальчиком-юношей, который к концу войны стал уверенным в себе солдатом – гвардии рядовым. После войны Аркаша учился. Окончил вуз и теперь работает начальником отдела КБ, и уже седина серебрит его шевелюру. При встрече мне нужно очень всматриваться в него, чтобы уловить облик юного Аркашеньки.

Н. И. Верхолат

К концу 1985

года я списался с еще одним однополчанином Петром Калугой. Фамилия областного масштаба, но живет в Брянской области и работает совхозе. За последние годы хорошо сложились его житейские дела. Прошло то время, когда на трудодень выдавали по 200 грамм зерна и запрещали держать коров, урезая приусадебные участки земли. Получил от него посылку: знаменитая брянская картошка и кусок сала. Эта посылка душевно растрогала. Человек готов поделиться всем, что есть у него хорошего. Вот что значит солдатское братство.

Судя по присланной фотографии, от былого Петра осталась только одна фамилия. Любопытно, как он вступал в войну. Тринадцатого июня 1941 года взвод, где служил Калуга, занимался хозяйственными делами, а потом, раздевшись до трусов, солдаты стали стирать свое обмундирование и белье. Только развесили постирушку, как была объявлена боевая тревога. Каждый солдат получил по двести патрон к винтовке и стал в строй. Взвод бегом в одних трусах направился занимать оборону. Сокращая расстояние, три километра бежали через лес, продираясь через малинник и густой подлесок. Конечно, ободрались до крови. Прибежав на берег Балтики, стали рыть траншеи и строить землянки.

А 22 июня на полуострове Ханко узнали, что началась война.

Да и мне нельзя похвастаться моложавостью и стройностью гусара. Стоит только со стороны посмотреть, как я иду – и все станет ясно.

Может быть правы молодые, которым я мешаю своей неспешной походкой. Кажется им, стоит только чаще переставлять ноги и никто не будет в обиде за задержку. Ведь это не трудно понять человеку, перешедшему из пенсионного возраста в возраст ископаемого неандертальца.

Но вся беда в том, что эту простую истину не хотят понять ноги. И может быть их нужно понять, этих молодых, когда они в транспорте не уступают место старикам.

Наверно, в семьдесят пять лет человек не устанет больше, чем он устал. А ведь у молодых все впереди: тревоги, радости и вся жизненная усталость. К тому же, как приятно, сидя, читать книгу или газету или беседовать с рядом сидящей молодой спутницей. И несмотря ни на что, я люблю эту жизнь, этот мир последней зрелой любовью старого человека. Я люблю его с ошибками и горестями, с большими и малыми радостями. Он такой огромный, этот мир, вечно стареющий и обновляющийся, такой манящий и мудрый, такой необъятный и неизведанный.

Вот почему каждый новый день я встречаю как первый день творения.

…Еще по ночам и по утрам стоят крепенькие морозы, а зеленушка-синичка пищит за окном: «Спасибо, что подкармливали зимой. Но мне пора в лес. Лето такое короткое, а мне нужно воспитать не одну семью». Это март.

… Конец весны. В честь наступления лета каштаны зажгли свои пышные свечи, перед памятником Петру Первому у Инженерного замка.

…Ласково светит солнце. Май. Слабый ветерок играет фатой. Они идут, пара молодых и влюбленных, к памятнику блокадному Ленинграду, чтобы положить на постамент цветы, часть своего счастья в день свадьбы.