Герой Веков
Шрифт:
Теперь я понимаю, что у каждой силы есть три аспекта: физический, который проявляется в существах, созданных Разрушителем и Охранителем; духовный, представляющий собой невидимую энергию, которой наполнен весь мир; и познавательный, связанный с разумами, эту энергию контролирующими.
Но это не все. Это лишь малая часть целого, которое непонятно даже мне.
57
— Ты
Вин вскинула голову, услышав, как двое стражников прошли мимо двери ее камеры. От голоса Разрушителя была одна польза: он предупреждал о приближении людей, правда в форме неизменного приказа убить их.
Иногда Вин задавалась вопросом: не безумие ли это? Ведь, в конце концов, она видела и слышала то, что оставалось неведомым для остальных. Однако, если она и сошла с ума, проверить это было нельзя — приходилось доверять своим чувствам и просто жить дальше.
Время от времени голос Разрушителя даже радовал, потому что в тюремной камере царила тишина. Даже солдаты, должно быть по приказу Йомена, не разговаривали с пленницей. Кроме того, каждый раз во время беседы с Разрушителем Вин что-нибудь да узнавала. К примеру, что Разрушитель мог появляться во плоти или воздействовать на расстоянии. Если рядом не было его телесного воплощения, то голос мог отдавать лишь простые и туманные указания.
Тот же приказ убить стражников. Вин просто физически не могла его исполнить, оставаясь за решеткой. Это походило, скорее, на попытку повлиять на ее наклонности. Влияние Разрушителя чем-то напоминало алломантическое ненаправленное воздействие на эмоции.
Ненаправленное воздействие…
У Вин появилась идея. Погрузившись в себя, она обнаружила, что по-прежнему ощущает тысячу колоссов, отданных Элендом. Они оставались в ее власти, хотя их разделяло большое расстояние и исполнять они могли лишь несложные приказы.
А нельзя ли их как-нибудь использовать? Возможно, колоссы сумели бы передать сообщение Эленду? Или напасть на город и освободить ее, Вин? Нет. Бросившись в атаку на стены Фадрекса, они просто все погибнут, да еще и испортят планы Эленду. Отправлять их к нему тоже не стоило: слишком велика вероятность, что охранники в главном лагере испугаются и перебьют монстров. А если колоссы даже и доберутся? Вин всегда приказывала им что-нибудь конкретное: напасть или подобрать кого-то; но еще ни разу не пробовала, к примеру, приказать им произнести какие-то определенные слова.
Она попыталась удержать в уме эти слова и передать колоссам, но не ощутила в ответ ничего, кроме растерянности. Еще та задачка. И чем больше Вин размышляла, тем больше убеждалась: использовать колоссов для передачи послания Эленду — не лучший выход. Все равно что сообщить Разрушителю, что у нее осталось оружие.
— Вижу, он наконец-то подыскал для тебя подходящую клетку, — послышался знакомый голос.
Разрушитель опять явился в облике Рина. Он стоял у изголовья койки и смотрел сверху вниз с каким-то почти благодушным выражением лица. Вин села. Она
— Должен признаться, я в тебе разочарован, Вин.
Он использовал голос Рина, но интонации были другими. Так мог бы говорить Рин, ставший намного старше. И мудрее. Отеческий тон в сочетании с лицом Рина и известными Вин стремлениями этого существа приводили ее в смятение.
— В прошлый раз, когда тебя поймали и заперли, лишив металлов, — продолжал Разрушитель, — и ночи не прошло, как ты уже убила Вседержителя и покончила с его империей. Теперь ты сидишь тут уже… неделю, верно?
Вин не ответила.
«Зачем он меня дразнит? Неужели хочет что-то узнать?»
— Я-то думал, смерть Йомена будет самым меньшим из того, что ты должна была бы сделать.
— Отчего тебя так заботит его смерть? — поинтересовалась Вин. — Мне казалось, он на твоей стороне.
Разрушитель покачал головой и сцепил за спиной руки:
— Вижу, ты не понимаешь. Вы все на моей стороне, Вин. Я создал вас. Вы мои инструменты — все до единого. Зейн, Йомен, ты, твой дражайший император Венчер…
— Нет. Зейн был твоим, а Йомен, похоже, заблуждается. Но Эленд… он будет с тобой сражаться.
— И у него не получится. Ты просто отказываешься это понять, дитя. Вы не можете сражаться со мной, потому что само сражение как таковое служит достижению моих целей.
— Злые люди, возможно, помогают тебе, — не согласилась Вин. — Но не Эленд. Он хороший человек, и даже ты не сможешь этого отрицать.
— Вин, Вин… Ну почему ты не можешь понять? Дело не в добре и зле. Мораль вообще не имеет к этому отношения. Хорошие люди убивают так же часто, как плохие, просто они при этом преследуют разные цели.
Вин промолчала.
— Я попытаюсь объяснить. Завершение всего сущего не битва, а просто неизбежная кульминация. Разве может человек сделать карманные часы, у которых никогда не кончится завод? Разве бывают лампы, которые никогда не гаснут? Всему приходит конец. Думай обо мне как о служителе, чья работа — погасить все лампы и подмести пол перед тем, как лавочка закроется.
Вин ощутила минутное замешательство. В его словах было зерно правды, и те изменения, что происходили повсюду на протяжении нескольких лет, — изменения, начавшиеся до того, как Разрушитель оказался на свободе, — лишь усиливали это замешательство.
Правда, кое-что не сходилось. Если Разрушитель и в самом деле прав, зачем ему нужна она, Вин? Почему он возвращался и беседовал с ней?
— Выходит, ты победил.
— Победил? — переспросил Разрушитель. — Все еще не дошло? Я и не должен был победить, дитя. Все идет своим чередом.
— Я понимаю.
— Надеюсь, что так и есть. Если кто и может понять, то только ты. — Разрушитель развернулся и начал медленно ходить по камере из угла в угол. — Видишь ли, ты часть меня. Прекрасная погибель. Жесткая и действенная. Из всех, кого я присвоил за эту мимолетную тысячу лет, ты единственная, кто мог бы меня понять.